Коварная обольстительница - страница 6

Коул Престон шел по тротуару рядом со своей бабушкой. На душе было скверно. Ужасные дни! Он был выбит из колеи вчера днем, когда его бабушка сообщила ему о своем намерении передать часть своих ценных бумаг новой подруге, которая занимается благородным благотворительным делом.

Звонок не на шутку взволновал Коула. Спустя два часа Уэнди гневно обрушилась на него за то, что он в очередной раз отменил их поход на симфонический концерт. Коул же, пребывая в полной растерянности, отправился по велению долга разбираться с делами бабушки.

С трудом преодолев забитые в час пик улицы Канзас-Сити, а потом восемьдесят миль узкой дороги, он прибыл, чтобы обнаружить свою бабушку с теплой повязкой на пояснице. Она глотала одну за другой пилюли, словно это были конфеты, и бурно изливала свои восторги по поводу «замечательной Эмили Рейне» и грядущей возможности снова танцевать.

Замечательной Эмили Рейне? Да, он допускает, что Эмили восхитительна. Бесконечно длинные ноги, роскошные формы, и он еще никогда не видел, чтобы футболка так соблазнительно натягивалась на груди. К этому можно добавить улыбку, озаряющую комнату, кудрявые светлые волосы, точеный маленький носик и невероятные зеленые глаза. Без сомнения, новая подруга его бабушки просто сногсшибательна.

Но назвать ее замечательным человеком нельзя при всем желании. Он уже подъезжал к городу, когда позвонил Джейсон с информацией, почерпнутой в Интернете. Художница, которая до прошлого года не жила нигде дольше нескольких месяцев. Женщина, которая неожиданно объявилась в маленьком захудалом городке с кучей денег, чтобы приобрести там развалившееся здание, и заявила о своем намерении сделать жизнь пожилых людей лучше. Естественно, это было подозрительно.

Во всяком случае, так считали Джейсон и Коул. Бабушка же была убеждена в том, что ее драгоценная Эмили была не чем иным, как ангелом, ниспосланным Богом. Как кого-то с таким необузданным нравом и острым язычком можно считать ангелом, было выше его понимания. Ангелом из преисподней, возможно.

Но поскольку бабушка не видела Эмили такой, какой ее видел Коул, он находился в чертовски трудном положении. Его первоначальному плану приехать в городок, без лишних разговоров подготовить бабушку к переезду в более благоприятные условия и поскорей уехать, очевидно, не суждено было осуществиться.

А эта первая встреча с Эмили Рейне… Ему еще не доводилось так ужасно общаться с женщиной. Он шагал из угла в угол гостиной бабушкиного дома, отчаянно пытаясь выработать приемлемый план, когда бабушка вернулась и отчитала его за то, как он обошелся с ее Маленькой Мисс Совершенство. В заключение она заявила, что ему следовало быть любезным с Эмили, даже если бы это было неискренне.

И вдруг его осенило. Пусть бабушка посчитает его мальчиком-паинькой, но он скажет, что готов извиниться перед Эмили Рейне. Важен конечный результат. А возможности Эмили Рейне причинять вред, наносить урон и совершать преступные мошеннические действия значительно уменьшатся, если он сможет обуздать ее. Соблюдая исключительную вежливость, конечно…

– О, замечательно, Альма приехала! – радостно воскликнула бабушка.

Коул рассеянно кивнул, бросив взгляд на людей, собиравшихся на лужайке перед аугсбургской библиотекой.

– И Эмили тоже, – сказал он, не оставив без внимания длинную джинсовую юбку девушки и расстегнутые верхние пуговицы пестрой кофточки, что позволяло любоваться ложбинкой на ее груди.

– Не забудь о своем обещании, Коул, – напомнила бабушка, помахав какой-то седовласой даме.

– Не забуду. Больше того, – добавил он, – первое, что я собираюсь сделать, – это извиниться. Ты меня простишь, если я отойду?

Ида просияла.

– Конечно, дорогой. И спасибо тебе.

Коул улыбнулся, чмокнул старушку в щеку и направился по лужайке к своей высокой кудрявой жертве.

В какой именно момент Эмили его заметила, Коул не мог бы сказать, но девушка увидела, как он приближается к ней, поджала губы, а потом сделала глоток из своего красного пластмассового стаканчика. Она не сводила с него глаз. Когда он остановился перед ней, она подняла красиво изогнутую бровь и любезно спросила: