Кожа для барабана, или Севильское причастие - страница 3

Забыв о клавиатуре, он оперся обоими локтями о столешницу и прямо-таки впился глазами в экран, по которому проходил секретный список во всей своей красе: восемьдесят четыре кардинала и высших чиновника, обозначенные каждый соответствующим кодом. Курсор пробежался по списку сверху вниз, потом еще раз и, мигнув, остановился напротив строчки, где стояло: V01A

– Ах, мерзавец, – пробормотал отец Арреги.

Смена символов на экране означала, что хакер взломал систему безопасности и загоняет в память компьютера довольно объемистое послание.

– Кто такой V01A? – спросил Куи.

Отец Арреги не спешил с ответом. Расстегнув стоячий воротник своей сутаны, он провел ладонью по затылку и снова недоверчиво взглянул на экран монитора. Потом медленно поднял трубку телефона и, поколебавшись еще мгновение, набрал номер секретариата Апостольского дворца, предназначенный для экстренных случаев. Лишь после седьмого гудка несколько сонный голос ответил ему по-итальянски. Тогда отец Арреги откашлялся и кратко, по-военному сообщил, что хакер только что проник в личный компьютер Его Святейшества Папы.

He зря опоясан мечом. То посланец Господа.

Бернард Клервоский[2].

«Похвальное слово новому воинству рыцарей храма»[3]

Лоренсо Куарт получил приказ о поездке в Севилью в самом начале мая. Циклон перемещался по направлению к восточной части Средиземного моря, и в то утро ливень так и хлестал по римской площади Святого Петра, так что Куарту пришлось описать полукруг, укрываясь от воды под колоннадой Бернини. Приближаясь к Бронзовым вратам, он заметил, что часовой, чья фигура с алебардой в руке выделялась на фоне слабо освещенного коридора, отделанного мрамором и гранитом, уже присматривается к нему, готовый остановить. Это был швейцарский гвардеец, высокий и мощный, облаченный в полосатую красно-желто-синюю форму времен эпохи Возрождения, и с черным беретом на крупной бритой голове. Он с любопытством обозревал темный, безупречного покроя костюм Куарта, черную шелковую рубашку со стоячим воротничком и черные же, ручной работы ботинки из тонкой кожи. Ничего общего, говорил этот взгляд, с одетыми в серое bagarozzi – чиновниками сложного ватиканского аппарата, проходящими тут каждый день. Но, с другой стороны, читалось в светлых глазах недоумевающего швейцарца, этот человек не принадлежит и к числу аристократов курии – прелатов и монсеньоров, на чье высокое положение указывает хотя бы крест на груди, пурпурная кайма на одежде или перстень на руке. Такие персоны не приходят пешком под дождем: они прибывают в Апостольский дворец с другой стороны – через врата Святой Анны, в комфортабельных лимузинах с шофером. Кроме того, мужчина, учтиво остановившийся перед часовым и доставший из кармана черный кожаный бумажник, чтобы, порывшись среди кредитных карточек, вынуть и предъявить свое удостоверение личности, был слишком молод для подобного сана, хотя в его по-военному коротко подстриженных волосах довольно густо пробивалась седина. Профессионально цепкий взгляд швейцарца отметил: вновь прибывший очень высок ростом, худ, уверен в себе. Ухоженные ногти, часы с белым циферблатом, простые серебряные запонки. Возраст – вряд ли больше сорока.

– Guten Morgen. Wie ist der Dienst gewesen[4]?

Однако не эти слова, произнесенные на отличном немецком языке, заставили часового вытянуться по-уставному и отсалютовать алебардой, а буквы ИВД, оттиснутые, вместе с тиарой и ключами Святого Петра, в верхнем правом уголке удостоверения, предъявленного ему незнакомцем. В толстом красном томе Ватиканского ежегодника Институт внешних дел фигурировал как один из отделов департамента Государственного секретаря, однако даже самому зеленому из новобранцев Швейцарской гвардии было известно, что на протяжении двух веков он являлся карающей десницей инквизиции, а в наши дни координирует всю тайную деятельность Службы информации Ватикана. Члены курии, большие искусники по части эвфемизмов, обычно именовали его Левой рукой Господа. Другие ограничивались названием (никогда, впрочем, не произносимым вслух) «Департамент грязных дел».