Козлиная песнь - страница 25

Через круглую дыру вверху печки ты заглянул ей в живот, отчего раскашлялся и расплакался еще сильнее.

Мы спаслись из кухни бегством и позавтракали на улице хлебом, сыром и чаем, сидя на кухонных стульях рядом с решеткой свиного загона, спиной к тихонько похрюкивающим Финдусу и Амарилис. Питер уже ушел со двора пасти нэнни.

После завтрака мы вместе поехали на свалку на том самом велосипеде, который прошлой осенью, как ты сказал, доставил тебя за несколько дней из одного мира в другой, почти идеальный. А теперь, когда и я тоже сюда приехала, эта деревня стала просто-напросто раем. Ты мне все здесь покажешь, с пылом пообещал ты, а потом спросил через плечо, удобно ли я сижу и помню ли, как ехала стоя на багажнике мопеда, упираясь в тебя потными коленями. Вместо ответа я обхватила тебя руками за пояс и прижалась лицом к твоей спине, чуть пахнущей навозом. На этот раз я была не босиком. По твоему совету я надела коричневые резиновые сапоги, найденные на той же свалке, куда мы сейчас ехали. Ты их вымыл, высушил у печки и собирался носить сам, но они оказалась тебе малы. А мне, с двумя парами носков, они были в самый раз. И левый, и правый сапог текли у пятки через горизонтальные трещинки в месте сгиба. Сегодня это не играло роли, сказал ты, погода была сухая, сейчас было важно, чтобы я не наступила на стекло или на консервную банку.

Свалка находилась в нескольких километрах от деревни, рядом с дорогой в ближайший городок. Она была скрыта от глаз кустами ежевики и еще какой-то колючей растительности. Две глубокие колеи в песке вели к бугристому пустырю, заваленному остовами машин, диванными пружинами, ржавыми холодильниками и уймой других, не поймешь каких, предметов. Мы вскарабкались на более высокую часть свалки, откуда мусор ссыпали в овраг. Повсюду лежал драный полиэтилен, обрывки висели даже на ветках ежевики. Кто-то попытался поджечь всю эту помойку, она слегка дымилась и распространяла запах, похожий на запах дыма из утренней печки. Но здесь примешивалась еще и вонь от нескольких велосипедных камер.

Наверху кучи ты поковырял палкой в стопке полусгоревших газет, выудил для меня нейлоновую нижнюю юбку с пятнышком крови и помахал ею, как флагом, а потом предложил, если я тут все осмотрела, снова спуститься вниз и обследовать «грубый мусор». Целью мероприятия были пустые ящики, а их сваливали обычно в нижней части. Ты сам всегда спускался туда по крутому откосу из мусора, но была опасность, что масса придет в движение и увлечет тебя за собой. Теперь, когда с тобой была я, такому риску лучше было не подвергаться.

Прежде чем начать спуск, я с высоты окинула взглядом долину, в которой располагалась наша деревня. Более приветливого пейзажа и представить себе было невозможно. Окружающие нас холмы были покрыты жесткой щетиной леса всевозможных оттенков, здесь вперемежку росли разнообразные породы деревьев и кустарников. На нижней, более покатой части холмов виднелся узор из ярко-зеленых лоскутов неправильной формы, отделенных друг от друга более темными живыми изгородями. На некоторых лугах желтела дымка из лютиков, а из дымки поднимались пышные кроны отдельных деревьев. В тени теснились белые коровы с еще более белыми, девственно чистыми телятами. Казалось, мы были последними представителями рода человеческого. Те немногие машины, что скользили по ленточке асфальта в глубине долины, управлялись, конечно, сами по себе.

Мы пошли вниз. В первые минуты нашей экспедиции по бугристой мусорной пустыне я не отдалялась от тебя ни на метр. Но потом, убедившись, что здесь нет ни крыс, ни каких других гадких тварей, я отважилась уже одна передвигаться по этому причудливому универмагу с покореженными и изуродованными товарами. Я словно оказалась на одном из моих любимых блошиных рынков, где готова часами рыться в поисках необычной одежды или материи. Сейчас нам нужны были ящики из-под апельсинов, которых здесь оказалось намного больше, чем я думала. Мы в два счета набрали высоченный штабель. Теперь их надо было сделать годными к транспортировке, это часть процедуры мне понравилась больше всего. Один за другим я ставила ящики на бок, в точности как ты, поднимала ногу и с силой топала по ящику. В треске ломающихся досок слышалось потрескивание пламени, сказал ты, и я с тобой охотно согласилась. Сломанные доски мы сложили в четыре ящика, пока еще избежавших участи своих собратьев.