Козлиная песнь - страница 46

— Не будете ли вы столь любезны делать это подальше отсюда? — сказала я взволнованным голосом и снова как можно скорее спряталась в кухне. Через десять минут я услышала, как захлопываются дверцы машины.

Всякий раз, когда какая-нибудь из девочек тужилась, выдавливая из живота малыша, я лежала под ней, чтобы поймать новорожденного, я помогала ему найти дарующий жизнь источник молока, я напрягала ум, придумывая ему подходящее имя, хоть и знала, что это имя будет служить недолго. Если младенец умирал, он лежал бесформенным комочком у моих ног. К такому комочку я старалась не прикасаться, разве что подпихивала его сапогом на лопату, и все же — скорбела, хоть и знала, во всяком случае, о мальчиках, что даже здоровый младенец через несколько месяцев все равно был бы брошен в кипяток. Если бы он не подох сейчас, его бы все равно скоро разрезали ножом с вилкой на кусочки и измельчили бы между жующими челюстями. Почти все наши дети были предназначены для кастрюли, их изрубят, смелют, переварят в желудочном соке и отправят через анальное отверстие в канализацию. За счет этого я жила, я жила за счет смерти своих детей, я умерщвляла их, чтобы жить самой.

Вечером ты подсчитал, что мы вовсе не так бедны, как я думала. Усталые, мы сидели в кухне, вернее, ты сидел на крайнем из четырех составленных в ряд стульев, а я лежала на остальных трех, положив голову тебе на колени.

— Мы хитрее всех, — заявил ты победоносно. — У нас колоссальные доходы. Ни за аренду, ни по ипотеке мы не платим. На водопровод денег тоже не расходуем, потому что его у нас нет. Воду которую мы берем из колонки, оплачивает он, равно как и электричество. Молоко с сыром тоже бесплатные. И в библиотеку тебе записываться не надо. А знаешь, во что другим обходится собственная мастерская в этакой загородной вилле? Иолан, голубушка, ну о чем еще можно мечтать?

Я вскочила с места и на обрывке бумаги принялась вычислять. Дрова тоже бесплатные, сообразила я, суммируя цифры, бревна уже много лет лежат без дела я только гниют.

— Да мы богачи! Знаешь, что наш доход почти равен минимальной зарплате?

Сверх того я еще заработала четыреста франков, что бы на них такое купить? Я отправилась в деревенскую лавку, потому что мне пришла в голову мысль скатать шарики из глины, затем их обжечь или высушить, а после покрасить в коричневый цвет, чтобы они стали неотличимы от навоза. К сожалению, в продаже не было настоящей глины, единственное, что мне удалось раздобыть, это бумажный пакет серо-зеленых комочков, которые следовало залить водой, чтобы они зашипели и размокли. Мне объяснили, что эта глина лечебная, что ее можно намазывать на лицо в качестве маски. Дома я немедленно этим и занялась. Нанесенный на кожу слой застыл и обратился в панцирь, казалось, я стала существом, у которого кости находятся снаружи. Я чувствовала себя орехом, черепахой, устрицей. Я с трудом открыла глаза, а разговаривать и улыбаться смогла только после того, как смыла массу с лица большим количеством воды.

Лишь в результате долгих стараний мне удалось-таки слепить из лечебной грязи «культурные горошки». Они были в точности как настоящие. На некоторых из них я сделала по вмятинке с одной стороны и по хвостику с другой. Отличался только вес, мои горошки были намного тяжелее. За час я слепила их примерно столько же, сколько одна девочка производила за десять секунд. Я мечтала поговорить с кем-нибудь, кто понимал бы, зачем я это делаю, лучше всего с каким-нибудь художником. Но пока я буду и дальше лепить свои горошки. Я занималась ими уже несколько дней, когда ты вдруг позвал меня помочь тебе в хлеве. Ты рассказал с тоскливым выражением лица, что Джейн лежит с раздутым животом, а ноги торчат, как палки, вверх.

— Но она ведь не умерла? — спросила я испуганно.

— То-то и оно, что умерла. Джейн умерла.

Ты просил помочь тебе погрузить ее на тачку, чтобы вывезти ее за ворота и там положить, а оттуда ее уже заберет ветеринарная служба. Закопать Джейн мы не могли, она была слишком большая.

Я пошла за тобой следом в хлев. Я знала, что Джейн уже старая, и все же старалась смотреть в другую сторону, пока мы ее тащили: я тянула за рогатую голову, а ты толкал заднюю часть ее тяжелого тела. Ты вывез ее на тачке за ограду, уже в который раз скрипнула эта чертова калитка. Я бросилась в дом и поскорее вымыла руки. Потом заперлась в своей комнате. Наверное, я целый час размешивала палкой глину в банке, прислушиваясь к знакомому шипенью. Я наклонилась к самой зеленой массе и вдохнула знакомый пыльный запах, это действовало успокаивающе. Когда я еще стояла нагнувшись, я услышала на лестнице твои шаги. Ты толкнул было дверь мастерской, но дверь не открылась, и ты робко по-стучался.