Козлоногий Бог - страница 14

Но что будет с ним потом? С этим парнем происходило что-то в корне неправильное. Это началось намного раньше отступничества его жены. Ее измена стала только следствием распада его личности, но не была причиной этого. Интересно, какую внутреннюю драму он пережил? Вероятно, истинный смысл его жизни был скрыт от него сейчас даже больше, чем от старого книготорговца. Бушевавшие внутри него мощные подводные течения делали неспокойной поверхность его водной глади, и хозяин этих течений был последним человеком, который знал о том, что они собой представляют.

Они заварили чай. Хью Пастон попытался сосчитать количество чашек, которые они уже выпили в этот день, но потерпел неудачу. Шторм возобновился и бил в окна, служившие надежной защитой от непогоды; его сигарета, трубка Джелкса и полыхавший в камине огонь объединились друг с другом, чтобы создать здесь атмосферу праздного безделья, в которой душа освобождалась от оков и взлетала в причудливые выси, в то время как тело расслаблялось, будучи лишенным сил двигаться.

Когда огонь стал слишком низким для того, чтобы греться возле него, они принялись за сливовый пирог, который подавался у Джелкса как перекус между приемами пищи, заменяя собой сладости. Поскольку пирог застревал в зубах, разговор был невозможен до тех пор, пока он не будет съеден.

Сейчас, однако, они закончили с трапезой и Джелкс навел порядок. Неаккуратный по своей природе, он никогда не позволял остаткам еды валяться где попало и скидывал их в кучу на кухне, чтобы там они дожидались следующего утра, когда ими займется миссис Халл, которая проводила одну большую уборку каждые двадцать четыре часа — не приходилось сомневаться, что именно эта практика стала причиной покупки мышеловки.

— Ну, — сказал старый книготорговец, возвращаясь к огню, как только была отдана дань Клоацине[5]. — Вы уже прочли эти книги, так ведь? И что вы из них вынесли?

— В них нет ничего о Черных Мессах, насколько я понял.

— Нет, и я говорил вам об этом. Но в них можно найти весьма любопытную информацию, если вы умеете читать между строк. Писатели часто вкладывают в свои романы то, о чем не посмели бы рассказать в официальных документах, где нужно расставлять все точки над И и палочки над Т.

— Вы же не хотите сказать, что люди проводили Черные Мессы в Древней Греции или в кальвинистской Шотландии? Они же не знали, как это делается.

— Нет, конечно, и они бы и не узнали этого, если бы Гюисманс не приоткрыл завесу тайны. Для этого дела нужен первоклассный священник.

— Но почему?

— Потому что никто больше не знает, как это делается.

— Но ведь книгу с нужными словами можно достать где угодно. Ведь все это есть в молитвословах.

— Для этого требуется намного больше, чем знание слов. Знаете ли вы о том, что священнику требуется целый год после посвящения в сан, чтобы научиться служить Мессу?

— Откуда вы это знаете?

— Потому что я сам чуть не стал одним из них.

— Черт побери!

— Да, я обучался у иезуитов.

— Чего же вы испугались? Что не сможете управлять своей судьбой?

— Я смог бы прекрасно управлять своей судьбой, но я не смог бы быть достаточно смиренным.

Пастон взглянул на морщинистого старого стервятника и решил, что его словам можно доверять.

— И вы бы смогли провести Черную Мессу, если бы вам этого захотелось?

— Если бы я захотел, то конечно смог бы, для этого у меня достаточно знаний. Но я не хочу.

— То есть вы были должным образом посвящены?

— Нет, я не зашел настолько далеко. Но никто не может жить так близко к тайнам, как я жил в семинарии, и ничего не узнать — если, конечно, держать глаза открытыми. Я видел больше, чем учил, но понял это намного позже.

— Что вы думаете о иезуитах, если этот вопрос не покажется вам бестактным?

— Я думаю, что они самые тренированные люди в мире — и самые опасные, если вы окажетесь не на их стороне. Я думаю, что они совершают некоторые фундаментальные ошибки, но я уважаю их. Они многому меня научили.

— Чему же они вас учили?

— Они учили меня силе тренированного разума.

— И это именно то, что придает силу словам Мессы?

— Да, именно это, и плюс огромная сила самой Церкви, способной вернуть обратно вложенную энергию. Вот почему от Римской Католической Мессы исходит такая энергия, какой не ощутить от англо-католической. А. Ц.