Козни колдуна Гунналуга - страница 9

Ярл Ингьяльд имел средства на содержание дружины. Подумали о такой дружине и бонды. Рыбаки и зверобои решили, что десятую часть добычи отдавать ярлу для свободных людей позорно, но отдавать эту десятину наемным берсеркам – это вполне допустимый вариант. И наняли себе охрану из селений внутренней Норвегии. Впрочем, большого преимущества это им не принесло, потому что ярл тоже подтянул в свой Дом подкрепления из других имений. Таким образом, пока соблюдалось равновесие сил, и никто не мог это равновесие существенно нарушить, хотя стычки происходили часто, и обе стороны несли потери, временами даже существенные. Однако победа в стычках не давала возможности сторонам добиться общей победы. Война стала носить перманентный характер, и конца ей видно не было…

Потому было понятно, с какими чувствами жители вика всматривались в приближающиеся к их фьорду драккары. И на всякий случай приготовились к бою. Причем Китобой как человек разумный ситуацию стал рассматривать как боевую и угрожающую. В результате чего сразу же при известии о приближении чужих лодок выслал разведчиков и заслоны в противоположную сторону, ожидая, что ярл Ингьяльд, если он желает нанести удар с моря, обязательно пожелает закрепить успех ударом с суши. Сам Китобой поступил бы только таким образом, а иначе не стоило и лодками рисковать, проскакивая через узкий пролив между рифами и прибрежными скалами прямо накануне шторма, поскольку одиночный подобный удар рыбаки смогли бы отразить без особых проблем. Впрочем, все зависело от количества людей в лодках, опытности воинов, авторитета и таланта предводителя. Но угроза выглядела реальной.

При таких ожиданиях никто из наблюдателей не желал добра трем драккарам и их командам, попавшим в опасное положение. Если бы шторм все же настиг незваных гостей, местные бонды были бы только рады такому исходу, потому что это означало бы конец опасениям. От ярла Ингьяльда, славящегося своим упрямством и необычным, непривычным для других образом мышления, можно было ждать такой хитрости. Он мог выслать эти драккары прямо накануне шторма, когда никто не ждет нападения. С другой стороны, как знал каждый в рыбацкой деревне, драккары могли приплыть и из океана. Тогда они должны были бы миновать проход через рифы как раз неподалеку от фьорда Ингьяльда, там, где лодки самих рыбаков и морских охотников выходят на промысел. Но точно сказать, откуда плывут гости, не брался никто, поскольку посты наблюдения стояли не слишком высоко и дальние горизонты не просматривали.

Оставалось только ждать, но и ждать оставалось уже совсем недолго, потому что стихия никого не ждала и никому не давала передышки, и даже наоборот, стремилась постоянно нагнать уставших или зазевавшихся моряков и заглотить их.

Наблюдатели ждали. Ждали и прибытия драккаров, ждали и яростной штормовой атаки на эти драккары. И совсем не поняли, что на драккарах произошло и по какой причине вдруг гребцы убрали весла за борт, а мачтовые подтянули к реям паруса. Такой маневр был равнозначен страстному желанию погибнуть, но такое желание редко может возникнуть одновременно у команд целых трех лодок, если вообще может возникнуть у воинов, привыкших дорого продавать свою жизнь. Они умели умереть со славой, но всегда старались добиться победы, и море считали точно таким же противником, как и человека.

А тут – лодки встали, словно решили дождаться шторма на месте. Правда, остановка была непродолжительной. К удивлению наблюдателей, у их родного берега, где они, казалось бы, все прекрасно знали и могли плавать с закрытыми глазами, вдруг откуда-то появилось мощное и сильное течение, которое подхватило пришлые драккары и понесло ничуть не медленнее, чем только что они плыли под парусом и с веслами. Это выглядело даже более чем странно. А течение направляло узкие лодки прямиком к проливу, и удивления было достойно то, что кормчие за свои тяжелые весла тоже не брались, однако лодки при этом шли точно и выверенно, вовремя и быстро совершая все необходимые маневры.

Теперь уже сверху, с утеса, хорошо было видно, что шторм оказался проворнее человеческих рук и проворнее течения, и он должен настичь мореплавателей в первой, еще самой прямой части пролива, что было более опасным, чем попасть под первый удар волны на более открытом пространстве.