Козырь. Создатель миров - страница 14

– Поверь мне, малыш, мы не трогали… его, – она брезгливо кивнула в сторону тела Червя. – Нам это не нужно.

– А что вам нужно?

– Ты.

Юкон вспомнил о мертвеце, который явился по его душу утром. С одной стороны, Фос точно знал, что это за существо и откуда оно пришло, но с другой… Он говорил с такой неприязнью, даже брезгливостью, что поверить в их союз Юкону не удавалось.

А вот эта женщина в черном, которая зачем-то прикинулась торговкой, вполне могла одним взмахом алой перчатки спустить мертвого пса с невидимой привязи.

– Зачем вы приходили на рынок? – спросил Юкон, надеясь прояснить сомнения.

– Не могла дождаться нашей встречи. Ты так вырос с тех пор, как мы виделись в последний раз.

– За два часа? – не понял Юкон.

– За десять лет, глупый, – женщина сказала это ласково, но из каждого ее слова сочился яд, от которого сердцу Юкона становилось горячо и тесно в груди.

– Я ничего такого не помню, – возразил он.

– Конечно, не помнишь. Над твоей памятью неплохо поработали.

Юкон уставился на женщину, не моргая.

– Зачем? – он медленно попятился. Как ни старался не бояться, а женщина все равно внушала ему страх. И совсем не тот, что океан – от нее веяло угрозой медленного мучительного угасания и абсолютной непреклонностью. – Зачем вам возиться со мной?

– Ты непростой мальчик, – женщина ткнула в него указательным пальцем. – Иные даже зовут тебя Козырем, но я предпочитаю имена. У тебя было не лучшее детство, однако впереди еще так много времени, когда ты сможешь узнать жизнь с ее лучшей стороны.

– Я не буду вам прислуживать, – не слишком уверенный в своем голосе, отрезал Юкон, вспомнив слова утреннего гостя в светлом плаще.

Женщина в черном перестала ухмыляться.

– Значит, Фос нашел тебя первым, – она сузила глаза, будто прикидывая, как именно наказать дерзкого мальчишку за строптивость. – Как низко, хотя для него ложь в порядке вещей. Он уже сказал, кто он такой?

– Верните мне лодку, – упрямо отбивался Юкон от вопросов, в ответах на которые не видел смысла.

– Я не брала ее. С недавних пор тут не мир, а проходной двор.

– Как вас зовут?

– Прости, это так невежливо с моей стороны. Шанна, верховная правительница Тенебриса.

Юкон не понял большинства произнесенных слов, но почувствовал, с каким высокомерием их бросили в напряженную тишину. Будто женщина хвасталась, но перед кем? Мальчишкой-рыбаком? Хотя «верховная правительница» звучало, пожалуй, довольно значительно.

– Откуда вы взялись? – продолжил Юкон, смирившись с тем, что лодку ему все-таки не вернут. – Из деревни?

– О нет, мой милый, – Шанна задумчиво возвела темно-синие глаза к небу. – Я пришла оттуда, куда хочу пригласить тебя. Туда, где ты должен был взрослеть, если бы не досадное участие Фоса в твоей судьбе.

У Юкона голова пошла кругом. Он не хотел слушать дальше и вместе с тем не мог совладать с любопытством. Ему казалось, он физически чувствовал фальшь в словах торговки (и продолжал называть ее так с легким злорадством), но за ней скрывалась истина, которая определенно стоила того, чтобы ее отыскать.

– Где ваш корабль? – он беглым взглядом окинул пустую береговую линию. – Я хочу на него посмотреть.

– Корабль? – Шанна улыбнулась и махнула рукой в красной перчатке влево. – Он там.

Юкон обернулся и обмер: на горизонте и впрямь вырисовывались темно-багровые паруса, такие гигантские, каких он и вообразить себе никогда не мог. Дыхание перехватило, даже руки задрожали от возбуждения. На таком корабле можно уплыть куда угодно! Только вот команда… Если ее возглавляет эта надменная женщина, сладу с ней не будет никакого.

– Хочешь взглянуть поближе? – проницательно поинтересовалась Шанна.

– Нет, спасибо, – как можно увереннее отрезал Юкон. – Я не собираюсь никуда уходить. А вот вам лучше вернуться. У меня еще куча дел…

– Боюсь тебя огорчить, но на все дела у тебя осталось меньше суток.

– Ага! – воскликнул Юкон, будто наконец поймал ложь за ускользающий хвост. – Значит, все-таки собираетесь убить меня, если не подчинюсь?

– Нет, малыш. Не я.

Она помолчала, взгляд темных глаз похолодел еще сильнее, но вместе с тем лицо стало будто бы человечнее: с него слетела маска высокомерия, обнажив усталость и озабоченность какой-то нерешаемой проблемой.