Красавец и чудовище - страница 6

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как незнакомец с золотисто-карими глазами покинул костюмерную, но Шерон все еще казалось, что она чувствует на себе его взгляд, а стоило ей закрыть глаза, как перед ней тотчас же всплывала его ироничная улыбка. Ей никак не удавалось избавиться от этого образа. Надо было, пожалуй, вернуть его. Вернуть — и задать хорошую трепку! Или по крайней мере узнать, как, черт возьми, он проник в костюмерную.

Шерон торопливо оделась, чувствуя, как горит ее лицо. Фил! — напомнила она себе. Деловое совещание! Как она может забивать себе голову пустяками, когда над ее родным братом нависла такая опасность!

Она выбрала строгий серый костюм и темно-зеленую блузку. Шерон выглядела безупречно: элегантная, изящная, женственная. Ей предстоит битва, и она должна быть в хорошей форме. Она не собирается отсиживаться в обороне: она будет драться за своего брата до последней капли крови.

Однако, уже поднимаясь в офис, она подумала, что Фил вряд ли захочет, чтобы его защищали, уж во всяком случае, не младшая сестра.

Они были близнецами, но она появилась на свет пятью минутами позже Фила, и он никогда не забывал об этом, строя из себя старшего. В детстве они нередко ссорились, но это не помешало им стать настоящими друзьями. У каждого из них были моменты, когда он или она стремились к независимости, и они научились уважать свободу друг друга. Но в критические моменты брат и сестра всегда объединялись.

Пальцы ее слегка дрожали, когда она взялась за ручку двери, ведущей в кабинет заседаний совета директоров. Скомандовав себе «Спокойно!», Шерон повернула ручку и вошла.

Первым, кого она увидела, был Фил, который стоял возле открытого окна и смотрел на парк. Внезапный прилив чувств охватил Шерон: Фил очень любил детей, в особенности маленьких, впечатлительных и восприимчивых, которых так легко обидеть.

Они сами были такими же, когда потеряли родителей и были вынуждены скитаться от одних родственников к другим. Как важно в этом возрасте верить в сказку и волшебство! И Фил творил эту сказку! Их парк был коммерческим предприятием и обеспечивал им вполне достойное существование, но разве это было главным? Они открывали свои двери перед сиротами и больными, перед всеми детьми, даря им волшебство. Фил никогда не забывал, что в жизни каждого ребенка должна быть хоть крупица этого волшебства.

Он обернулся, когда она вошла, и улыбнулся. Он был спокоен и собран. А ведь ему было что терять! Шерон улыбнулась в ответ!

— Шерон! — раздался в другом конце комнаты мягкий голос. Неприятный холодок пробежал у нее по спине.

Тэд. Тэд Граут. Он был четвертым самым крупным держателем акций их предприятия. Тэд вращался в мире денег. Больших денег. Он провел всю жизнь, играя в поло и гольф, пока его капиталы делали ему еще большие капиталы. Он был голубоглазым блондином с безупречным загаром и ослепительной улыбкой, его манеры были мягкими и вкрадчивыми.

Скользкий тип! Каждый раз, находясь в его компании, Шерон чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, за каждым его словом скрывалось нечто грязное, мерзкое. Она ненавидела, когда во время разговора он как бы ненароком дотрагивался до нее или подходил слишком близко.

— Привет! — спокойно кивнула она. Сейчас не время выражать свои чувства в адрес Тэда. Да и нельзя сказать, что он волочится за ней. Он не пропускал ни одной юбки. В том числе и юбки Сарры, бывшей жены Фила. Но та, правда, ничего не имела против этого: она любила, чтобы вокруг нее увивались мужчины.

— Шерон, — снова произнес Тэд, ощупывая ее взглядом с ног до головы. — Ты великолепна. Просто великолепна. Конечно, ты всегда такая, но зеленый цвет тебе особенно к лицу. — Он неспешно приблизился к ней.

— Спасибо, Тэд. — Шерон отступила назад.

— Давненько мы не встречались, — продолжал он. — Я все жду, когда же ты наконец исчерпаешь свой арсенал отговорок и согласишься пообедать со мной.

Пообедать?! Судьба всего парка висела на волоске, а он думает об обеде!

— Помнишь, на прошлом совещании ты сказала, что еще не оправилась от того случая с Кэлебом. С тех пор прошло больше года, и теперь ты не станешь называть ту же причину?