Красавица и чудовище - страница 37

— Тапочки, — сказал он, и Лиза снова рассмеялась, на этот раз с нежностью.

— Да нет же, Винсент. Это балетки, чтобы танцевать на пуантах. Наконец-то я их получила. Но это еще не все. Помнишь «Жизель», второй акт? Вилисы — сильфиды в белых платьях заставляют неверных мужей танцевать до тех пор, пока они не умрут от усталости?

Он кивнул. Он вовсе не был уверен, что выделил эту сцену из всех других, которые он с ней видел. Но подумал, что Лиза этого не заметила или не придала значения: она была слишком возбуждена.

— Я могу… смотри! — И она стала танцевать.

Он глядел на нее с удивлением, потом с восторгом. Ему был ближе мир литературы и музыки — Шекспир и Байрон, Шопен и Дебюсси. А балетом он интересовался, потому что он много значил для Лизы. Каждый раз, когда они взбирались с ней по длинной лестнице, чтобы посмотреть через решетку на огромную стену, он наблюдал за ней, получая большее удовольствие, чем от балета. Тем не менее он узнал рисунок танца.

— Здорово. — Он произнес это еле слышно, но она услышала, находясь в середине залы, и, сделав пируэт, торжествующе улыбнулась.

Потом подошла к нему, взяла за руки и потащила в середину пустой залы, сказав:

— Стой здесь.

Он начал было протестовать, уверять ее, что не может так танцевать:

— Нет, Лиза. Я не… — но она руками закрыла ему рот и покачала головой.

— Не спорь, Винсент. Не отказывай мне, пожалуйста! Тебе не надо танцевать, просто стой. Спокойно стой. Просто будь здесь, а я сделаю все остальное, вот увидишь. — Это его убедило. А она добавила: — Ты будешь моим Принцем.

Он улыбнулся, и сразу капитулировал, и сделал, как она просила.

Сидя в старом кресле с высокой спинкой, он вспомнил музыку. Хотя, если подумать, музыки, может, и не было. Кажется, не было. Возможно, Лизино врожденное чувство музыки убедило его, что она звучала тогда. И он вспомнил эту музыку, так же как вспомнил и необыкновенно ярко освещенный зал — было светло, как во время праздников. И Лиза — всегда Лиза.

Сначала она танцевала медленно, с крепко закрытыми глазами. Плечи ее были напряжены, лицо ничего не выражало — она пыталась вспомнить точную последовательность движений и правильно ставить ноги и руки. И вдруг сделала пируэт на одной ножке, а другую, согнув, немного подняла, как в «ласточке» — он видел такие шаловливые вращения на сцене, и у нее это так же хорошо получается, как и у настоящих балерин. Вернувшись в исходное положение, она улыбнулась ему. И с этого момента он погиб.

— Ты такая красивая, — прошептал он, но этот раз она его не слышала: она танцевала для себя, для него. Как и обещала когда-то. И звучала музыка — в нем и в ней, хотя на самом деле было тихо. Лиза углубилась в тень, потом снова приблизилась в серии прыжков с вращением, отчего волосы рассыпались у нее по плечам, а прозрачные юбки, обнажив колена, задрались к бедрам. Через секунду они опустились до лодыжек, в то время как она исполняла арабеску на одной ножке. Чтобы сохранить равновесие, она оперлась на его плечо своей тонкой ручкой, и он почувствовал через тонкую белую рубашку, как его обожгло огнем. Так же делали на сцене — арабеска, взгляд в сторону, проход сзади партнера, лукавый взгляд из-за его плеча и ему в глаза. Это он помнил смутно, так как его касалась Лиза и никогда раньше не было ничего подобного. Она приблизилась к нему слева, оперлась на его руку на какой-то один блаженный миг — и удалилась. Он почувствовал себя таким обездоленным и потянулся за ней, как это делали танцоры на сцене, и сердце его тоже потянулось к ней. Лиза. Она обволакивала, ослепляла его. Глаза его видели только одну ее — бледное, хрупкое, невыразимо желанное создание из света и красоты. В его ушах звучала музыка, а может, это стучало его сердце. Она была пределом его желаний, единственное, что он хотел иметь в жизни, — она была сама грация, воплощение радости, она…

Она опять была рядом — озорные глаза, легкая улыбка одними губами. Ноги не повиновались ему, когда он попробовал пойти за ней. Она казалась то неясным пятном на свету, то ярко раскрашенной бабочкой в тени, то справа, то слева от него. Он вертелся туда-сюда, чтобы видеть ее; его обычно ничего не выражающее лицо светилось восторгом. Сейчас она стояла на пуантах и была почти одного роста с ним. Опершись руками на его левое плечо и грудь, она наклонилась и стала делать легкие повороты в стороны; при этом губы ее касались его левой щеки, потом правой, еще и еще…