Красавица из 5 «В» - страница 7
В коллективе нарастала нервозность. Работа не ладилась ввиду полного отсутствия вдохновения. Одноклассники всё чаще поглядывали на Сидорова, увлечённо черкающего по бумаге карандашом.
Первыми не выдержали Веточкин и Кашкин. Не сговариваясь, они рванули к корзине. Схватив по яблоку, одновременно надкусили.
Остальные наблюдали за ними с возрастающим интересом, без тени былого возмущения. Вскоре корзина опустела, а на столе выросла живописная гора яблочных огрызков.
Настроение класса заметно улучшилось, а вместе с ним проклюнулся и творческий потенциал. Работа закипела. Тишину нарушали лишь скрип карандашей и торопливое шиканье:
— Верни ластик, свой надо носить…
— Эй, у кого точилка есть? Карандаш сломался…
— Да тише вы, не мешайте работать…
Веточкин, созерцая разгромленный натюрморт, задумчиво протянул:
— А чего? Очень даже реалистично! Пожалуй, так даже интереснее…
Людмила Алексеевна не заметила явных изменений в «натуре». Просматривая работы, удовлетворённо качала головой.
— Ну что я могу сказать?! Замечательно! Не верю глазам своим — рисунки поражают естественностью! Причём все работы хороши. А Сидоров — так просто превзошёл себя. В этом надкушенном яблоке что-то есть… Необычное решение, я бы сказала, весьма оригинальное. Молодец, Максим!
Класс напряжённо молчал. Сидоров, втянув голову в плечи, тоскливо ожидал развязки.
Людмила Алексеевна с некоторым недоумением обвела взглядом застывшие лица учеников. Уловив всеобщую напряжённость, встревожилась:
— Так… Сидоров, в чём дело?
Наконец Кашкин отважился. Он застенчиво отвёл взгляд в сторону и промямлил:
— Тут такое дело…
Веточкин поддержал приятеля:
— Ага…
— А если чётко и членораздельно: что произошло в моё отсутствие? — В голосе учительницы появился металл.
Сидоров решительно вскочил со своего места и зачастил:
— Это я во всём виноват! Никак не мог прочувствовать натуру, вот и пришлось пойти на крайние меры…
С задней парты послышался сдавленный смешок.
— Что ты такое говоришь, Сидоров?! — с ужасом всплеснула руками Людмила Алексеевна.
Веточкин и Кашкин, перебивая друг друга, поспешили её успокоить:
— Да вы не волнуйтесь! Мы обязательно возместим все причинённые убытки, да, ребята?
В классе вновь повисло неловкое молчание. Голос учительницы задрожал:
— Мальчики, о каких убытках идёт речь? Я что-то никак не пойму.
Проследив за взглядами учеников, Людмила Алексеевна растерянно повернулась. Её плечи беззвучно затряслись. По классу пронёсся вздох облегчения. Робкие, нервные смешки переросли в дружный хохот.
Изнемогая от смеха, учительница села за свой стол.
— Ох, как же вы меня напугали!..
Промокнув глаза платочком, Людмила Алексеевна продолжила уже более спокойным голосом:
— Это же надо было додуматься… Позвольте поинтересоваться: в нашем классе завёлся прожорливый троглодит?
— Ну хорошо. Я признаюсь… Это сделал… — Кашкин самоотверженно решил принять удар на себя, но в последний момент передумал и ткнул пальцем в сторону одноклассника: — Сидоров!
Сидоров моментально отреагировал на признание друга крепко сжатым кулаком из-под парты.
Людмила Алексеевна пробарабанила пальцами по столу, тщетно пытаясь придать своему лицу серьёзный вид.
— Вот уж, Максим, удивил так удивил. От тебя я подобной выходки как-то совсем не ожидала. Дай-ка мне, дружочек, дневник…
— Так, начались репрессии… Кто следующий? — печально прошелестел Веточкин.
— Людмила Алексеевна, а может быть, не надо, а? — жалобным голоском протянула Суркова.
Учительница склонилась над журналом.
— Надо, надо, Суркова! Максим, я жду!
Обречённо вздохнув, под сочувственные взгляды одноклассников Сидоров вернулся на место, открыл дневник и вдруг радостно вскрикнул:
— Ура-а-а!
Класс незамедлительно отреагировал:
— Ну всё, окончательно рехнулся!
Максим распрямил плечи и хриплым от волнения голосом прочёл:
— «„Отлично“ — за оригинальность мышления и нестандартный подход к выполнению поставленной творческой задачи… Подпись…»
Первым опомнился Кашкин. Он торопливо схватил дневник и ринулся к учительскому столу:
— Людмила Алексеевна, минуточку! Я тоже, вообще-то, участвовал в творческом эксперименте!