Красин - страница 56

От жены Носкова, часто получавшей свидания с мужем, он узнал, что провал обошел его стороной. Из всей передряги Красин вышел незапятнанным. Ни на одном допросе жандармы не называли ни клички его, ни тем более фамилии.

Следовательно, можно было без опаски переходить на легальные рельсы.

Что он и сделал, вновь превратившись в инженера Красина, высокоценимого и желанного.

Без особого труда он подыскал солидное место, обеспечивающее и вес и положение в свете, — стал заведующим кабельной сетью Электрического общества 1886 года.

Служба была в Петербурге, и он выговорил условие — приступить к работе лишь в конце лета. А пока что оставался в Москве, живя то на даче у брата Германа, то у сестры Софьи, вышедшей замуж за промышленника М. А… Лушникова (эти квартиры не раз служили явками для большевиков).

В один из дней, отведенных для свиданий. Носков был несказанно удивлен. Надзиратель сообщил, что нынче его посетит не жена, а близкий родственник.

Из родных у Носкова был только дядюшка, мелкий иваново-вознесенский фабрикант, который не чаял избавиться от племянника, без конца попадавшего в неприятные переплеты, а то и в лапы полицейских и жандармов.

В свое время старик, обычно прижимистый, раскошелился и сунул беспокойному родственнику какие-то гроши, только бы поскорее убирался с глаз долой, за границу. Куда Носков и прибыл с одним лишь тощим узелком в руках.

Вряд ли дядюшка стал бы тревожить себя поездной из Иваново-Вознесенска в Москву. Да еще, избави бог, посещением тюрьмы.

Если бы он узнал, что любимый племянник засел всерьез и надолго, он с облегчением вздохнул бы и философически умозаключил:

— Пускай сидит, целее будет.

Удивление Носкова сменилось оторопью, когда он вошел в комнату для свиданий.

И действительно, оторопеть было с чего. За металлическими сетками, отделявшими посетителей от арестантов, стоял Красин, взволнованный, смеющийся, с глазами, влажными от слез.

Впрочем, отчаянно смелый визит был предпринят не только для того, чтобы повидаться со старым другом. Красин явился в тюрьму, чтобы сориентироваться на местности, прежде чем приступить к составлению плана кампании.

Как удалось выяснить из иносказательного разговора с Носковым (беседа касалась только бытовых тем, с особенным упором на проблемы санитарии и гигиены), в "родных пенатах" со времен красинской отсидки мало что переменилось. Баня была все той же и находилась на том же самом месте, на краю территории, у самой тюремной стены. Водили в нее заключенных скопом, в один и тот же день недели, установленный раз и навсегда.

Из всех порядков, утвержденных на земле, тюремный, пожалуй, самый устойчивый. Он прочен и нерушим, как литургическая служба католиков.

Вернувшись со свидания, Красин решил:

вести под баню подкоп;

начать с пустыря, прилегающего к тюремной стене со стороны Москвы-реки;

когда подземный ход будет готов, освободить товарищей в один из банных дней.

Пустырь был арендован. Его огородил забор, который вскоре украсила вывеска "Анонимное общество — производство бетона".

Главным директором-распорядителем фирмы стал Красин, заведующим работами — Трифон Енукидзе (Семен), приказчиком — Михаил Кедров, помощником его — Павел Грожан.

На пустыре появились кучи бетона, песка, трубы, носилки, арматура, начал возводиться большой крытый сарай. Отсюда и должен был взять свое начало подземный ход.

К осени, когда сарай был закончен, приступили к земляным работам.

Но землекопов обогнала революция, освободив большевиков и других политических заключенных.

Революция развивалась бурно, нарастая с каждым месяцем и днем.

В октябре грянула Всероссийская политическая стачка.

Ее начали железнодорожники. Их дружно поддержали пролетарии заводов и фабрик.

Газеты того времени печатали телеграммы:

"Москва, 7 октября. В депо Московско-Казанской дороги из всех паровозов выпущены пары… До Москвы ни один поезд не дошел?'.

"Москва, 11 октября. Министр кн. Хилков, уговаривая машинистов стать на работы, заявил, что он, как старый машинист, несмотря на свои 60 лет, готов первый стать на паровоз и уверен, что за ним пойдут другие. Машинисты заявили, что они не имеют ничего против того, чтобы он проехался, но сами не считают себя вправе встать на работу, пока не будут удовлетворены политические требования, которых добивается вся Россия".