Красная Армия в начале Второй мировой. Как готовились к войне солдаты и маршалы - страница 2

А вот набивший оскомину спор о том, кто виноват в начале войны – Германия или СССР, Сталин или Гитлер, кто готовил нападение, а кто собирался обороняться. Обе стороны приводят в доказательство своей правоты количество дивизий той и другой стороны, с упоением считают танки, самолеты, пушки. Но, когда задаешь простейший вопрос – откуда взяты эти цифры (как правило, очень и очень разнящиеся в зависимости от того, что старается доказать автор), то выясняется, что писатель А взял эти данные из книги писателя Б, который ссылается там на мнение журналиста В, беседовавшего вроде бы с генералом Г, вычитавшего, оказывается, эти данные у писателя А. Это в лучшем случае. Очень часто цифры берутся просто с потолка.

Почему-то историки крайне неохотно делятся с читателями своими источниками информации, да и те чаще оказываются всего лишь мемуарами военачальников той или иной стороны.

Американский историк С.Л.А. Маршалл, занимавший в армии США после окончания Второй мировой войны должность «Главный историк Европейского театра военных действий», пишет в предисловии к своей книге группы немецких генералов «Роковые решения»:

«…у людей, особенно немолодых, часто происходят странные вещи с памятью. С точки зрения историка, самое опасное в человеческой памяти то, что никогда нельзя заранее определить, в какую сторону она может отклониться. Я знаю людей, которые отличались превосходной памятью, пока командовали войсками; но стоило назначить их на штабную работу с новым кругом обязанностей, как они, казалось, утрачивали это замечательное качество. Часто бывает, что человек, отлично помнивший все, что происходило месяц назад, через несколько месяцев многое забывает, в то время как другой человек, едва помнивший, что случилось накануне, всю жизнь сохраняет смутное воспоминание о далеком прошлом. Я видел так много удивительных фокусов с человеческой памятью под влиянием нервного напряжения в бою, что не могу полностью доверять мемуарной литературе».

А ведь как часто историки ссылаются именно на мемуары, как на абсолютно достоверный источник.

Казалось бы, куда проще знакомить читателей с документами той эпохи – приказами, уставами, директивами, приговорами, военными сводками, рапортами, служебными записками, боевыми донесениями, картами, планами, схемами и т. п. Вот вам, читайте, разбирайтесь, анализируйте, делайте свои выводы.

Но как только наивный читатель заикается о том, что мол не худо бы показать мне не отрывок из того или иного документа, а весь его полностью, какой он есть, как раздается дружный журналистский рев: «Наши архивы засекречены, туда никого не пускают, от нас прячут правду-матку. Мы бы рады показать историю войны такую, какая она есть, но это КГБ все засекретило».

Не верь, читатель! Это просто отговорки.

Архивы не столь уж и закрыты для доступа. Конечно, это не публичный читальный зал, но если обратиться туда с мотивированным письмом (т. е. изложить для чего тебе требуется ознакомиться с теми или иными документами), то попасть туда вовсе несложно. Разумеется, за это нужно платить деньги и не малые, но сам доступ как таковой в архивы открыт.

А причин у журналистов не показывать эти документы из архивов несколько.

Во-первых, они пишут не так, как было или есть на самом деле, а так, как им заказано. Если истина совпадает с заказом – хорошо, не совпадает (что бывает гораздо чаще), то тем хуже для истины. В такой ситуации, конечно, очень нежелательно, чтобы читатель располагал этими документами. А вдруг завтра поступит заказ доказывать как раз обратное.

Во-вторых, архивы – это не столистовая книжечка Радзинского, где одним махом разоблачаются происки большевиков, а тысячи и тысячи пыльных папок, в которых миллионы листов. Надо знать, где и что искать, необходимо просидеть над ними много месяцев, чтобы накропать чуть-чуть чего-либо стоящего. Как старатель промывает сотни тонн песка ради нескольких граммов золота. А у «писателя-историка» на это нет времени. Надо бабки срубать, пока тема актуальна. Так что крик о закрытости архивов часто просто выдает некомпетентность и незнание предмета тех, кто пишет об исторических событиях. Ну как он может показать документы, если он просто не знает, существуют ли они вообще. Куда проще придумать те или иные сведения или слизать их у своего же товарища по цеху. Вот и ссылается Коротич на Резуна, а Резун на Коротича. Удобно обоим.