Красная биология - страница 69
Правда, выяснялась совсем уж дремучая безграмотность Шипачева. Он не знал элементарных понятий. К своей книге он ниспослал эпиграф, заимствованный у великого И. П. Павлова — Нобелевского лауреата: «Что ни делаю, постоянно думаю, что служу этим, сколько позволяют мои силы, прежде всего моему Отечеству». Высокие слова Павлова выглядели издевкой в данном случае.
В. Я. Александров в изящно написанном памфлете, посвященном даже больше Лепешинской, чем Шипачеву, и названном «К вопросу о превращении растительной клетки в животную и обратно»>268, едко высмеял безграмотного лепешинсковеда. В ответ Шипачев завалил Александрова и редакцию «Ботанического журнала», напечатавшего рецензию, письмами с предложением провести всесоюзную дискуссию между ним и Александровым. Дескать, затеем научный спор, а там еще посмотрим, кто кого перекричит.
Очередную тайну у природы выведал Н. М. Сисакян. Он объявил в журнале «Биохимия» в 1953 году, что в ходе исследования «процесса метаморфоза тутового шелкопряда» ему удалось подсмотреть, как совершается «обмен веществ неклеточного живого вещества в процессе развития»>269, демонстрируя этим свою поразительную приспособляемость к условиям внешней среды. Среда, в свою очередь, была благожелательной: в этом же 1953 году Сисакян стал членом-корреспондентом АН СССР[34].
Сама Лепешинская в это время искала пути внедрения ее идей в практическую медицину. Она уже успела заявить, что живое вещество облегчает заживление ран, ожогов и т. п.>273, повторив это умозаключение и во время второго совещания по живому веществу. Она нашла настоящего врача, клюнувшего на новинку. Некто А. А. Сафонов — хирург-практик, трудившийся в одной из московских клиник, написал статью в сборник для учителей, упоминавшийся выше>274, в которой пропагандировал способ лечения, заключавшийся в нанесении крови на рану (дескать, в крови высокая концентрация живого вещества). Ни о какой антисептике речь не шла, все заменялось пустословием или опасными для больных поучениями:
«…врач, приступая к лечению ран, должен в первую очередь создать благоприятные условия, которые… необходимы для жизни и развития тканей, живого вещества… Именно в эту сторону должен направлять свои усилия врач, а не на стрельбу из «антисептической пушки» по микробам.
Привлечение в рану живого вещества, создание необходимых условий для его развития — вот наиболее правильный путь к решению проблемы лечения ран»>275.
Параллельно в этой же книжке давались наказы еще одной категории специалистов, пока не охваченных заботой авторов «новой клеточной теории». Садовод-практик Ф. Л. Лесик>276 утверждал, что приживление привитых на яблони и других плодовых культурах почек побегов обязательно идет с участием живого вещества:
«Живое вещество… преобразуется в клеточное тело которое, заполнив щель, срастается с клетками тканей подвоя и привоя»>277.
Объявляя об этом как об уже хорошо изученном явлении, садовод наставлял тех, кто этого еще не усвоил и тем тормозил прогресс в садоводстве:
«Необходимо изучить пути образования ядер плазмой безъядерных клеток»>278.
И это выдвигалось в качестве новой серьезной научной проблемы и преподносилось учителям биологии как истина, чтобы они, в свою очередь, формировали правильное НАУЧНОЕ мировоззрение школьников!
Пособию для учителей организовали шумную рекламу. Особенно цветистой была рецензия М. Ф. Никитенко в тех же «Потехах» — «Успехах современной биологии»>279. Чувство меры было потеряно автором полностью и заменено восторгом, переходящим границы разумного. Например, всерьез утверждалось:
«Уже одним понятием доклеточного живого вещества О. Б. Лепешинская окончательно разрушила фундаментальные догмы вирховианства»>280.
Из твердокаменной убежденности автора рецензии явствовало, что никакие опыты по доказательству существования живого вещества больше не нужны, и вытекал наказ всем остальным ученым страны Советов:
«Чтобы выполнить лучше призывы нашей партии, каждый советский ученый должен следовать примеру научно-исследовательской работы О. Б. Лепешинской. В этом залог дальнейших успехов в развитии советской науки»