Красная дюжина. Крах СССР: они были против - страница 32
— Он к вам в Москву приехал погостить или навсегда?
— Мне хотелось бы, чтобы он остался. Семья — это убежище.
Но… Посмотрим. Пока никаких усилий мы не предпринимали. Ведь если оставаться, надо искать работу, а хоть муж и квалифицированный специалист, но прописки-то нет. Заколдованный круг.
— А дочь?
— Сейчас она со мной. В 1992 году закончила школу, пыталась поступить в юридический заочный институт, но срезалась на вступительных экзаменах. Пробовала и в МГУ, но и там неудачно.
— У дочери ваша фамилия? Может, в этом причина провалов на экзаменах, как вы полагаете?
— Не хочу даже думать об этом. Я всегда до последнего стараюсь верить в справедливость и честность. Да, Илона закончила школу с медалью, но за сочинение в институте получила двойку.
Что ж… Ничего. страшного.
— А как у вас с учебой? Вы ведь занимаетесь в том институте, куда поступала дочь?
— Уже не занимаюсь. Меня отчислили со второго курса. За пропуски и «хвосты». Я полгода не посещала лекций.
— Восстанавливаться будете?
— Не сейчас, дел других много, не до учебы.
— Вы где-то работаете?
— Нет, с ноября 91-го года нигде. Я же была членом Верховного Совета СССР в ту пору, когда Горбачев под диктовку Ельцина занялся развалом Советского Союза, когда он сидел на сессии и трясся от всего как дрожащий лист. Я была этому очевидцем. Я сказала тогда: считаю унизительным для себя быть членом Верховного Совета страны, которой правит Горбачев. Я вышла из парламента, но депутатских полномочий, конечно, не сложила.
— Столько времени вы без работы…
— Муж от меня пока еще не отказался, кормит. Ругается иногда, но терпит. Да, я иждивенка. Безусловно, я могла бы получать какие-то деньги, будучи Председателем Президиума Съезда народных депутатов Советского Союза, но это ведь народные рубли, у меня рука не поднимается их взять. Из принципиальных соображений. Я их не беру. Мне предлагали много мест, в том числе и в иностранных фирмах, готовы были платить только за то, чтобы я числилась, но я отказывалась. Не хочу связывать себе руки. Для того чтобы действовать, человек должен быть свободен.
— Значит, председателем президиума съезда вы являетесь на общественных началах?
— Так проще. У нас и денег-то совсем мало. Раньше у нас была штаб-квартира, мы снимали здесь, в гостинице, номер, потом заломили такие цены, что… Но даже и за бешеные деньги нас сюда не хотели поселять, потребовалось вмешательство российских депутатов — Саенко, Бабурина, Павлова, Исакова. Арендовали офис. Сейчас мы временно без помещения, но, думаю, все наладится.
— Скольких народных депутатов Союза объединяете вы?
— 438 депутатов присутствовало на VI съезде в Воронове. Это, кстати, удивительная для меня цифра! Когда я вносила на IV съезде предложение об отставке Горбачева, за него проголосовало 426 человек.
Теперь повторилось почти то же число. Но сторонников наших из числа народных избранников наверняка больше.
Когда мы затевали проведение чрезвычайного съезда, звонками, телеграммами подтвердили свое намерение участвовать в работе форума 1470 депутатов. Мы вели регистрации?. Причем делали это совершенно посторонние люди, не заинтересованные в фальсификации или подтасовке.
Да, многие депутаты хотели приехать, но потом начался страшный прессинг. Наши противники увидели, что отступать я не собираюсь, съезд проведу, и решили сорвать его изнутри. Телефон мой прослушивался, фамилии тех, кто намеревался ехать на съезд, были известны, и на людей стали давить. Хасбулатов провел даже специальное заседание Президиума Верховного Совета России. Перепугались господа. И угрозы депутатам пошли прямые, говорили, что работы лишат, предлагали о семье позаботиться. Некоторые депутаты дрогнули, но я их за это не осуждаю. Разные люди есть, нельзя от всех требовать мужества и самопожертвования. Но связь мы не теряем, все решения, которые принимаем на президиуме, доводим до сведения депутатов, хоть это и очень дорого, но рассылаем материалы, документы. Союзников у нас становится все больше и больше, их число будет расти и дальше. По-другому и быть не может.