Красная луна - страница 7

И что это была за жидкость.

Я знала, что все это случилось по-настоящему, даже если никто мне не верит, и теперь мне надо было узнать, что — а это было именно что — убило моих родителей. Надо все узнать, прежде чем говорить. И как только я все вспомню, все…

Но ничего уже не вернешь.

В ту ночь я больше не ложилась спать.

Рене тоже. Мы вместе сидели на кухне, молчали и через стеклянную дверь, выходящую к лесу, смотрели на восход солнца.

— Мои волосы, — сказала я, когда стало светло и я увидела, что то, что было в зеркале, мне не померещилось. — Почему они стали другого цвета? Что со мной происходит?

Я ждала от Рене ответа, но она молчала, долго молчала, а заговорив наконец, сказала лишь:

— Не знаю.

В ее голосе звучало беспокойство, и смотрела она на лес. По ее глазам мне показалось, что она о чем-то вспомнила. И пожалела.

Я вздрогнула, щелкнув зубами. Бабушка встала и подошла ко мне.

— С тобой ничего не случится, клянусь, — пообещала она. Она как будто меня умоляла.

Мне показалось, что она напугана на меньше меня.

4

В тот день я могла остаться дома. Может, и стоило бы так поступить. Но после такого сна — после тех воспоминаний — и после услышанного в голосе Рене беспокойства мне хотелось уйти. Убежать от себя самой было невозможно, оставалось только куда-нибудь сходить. Но, насколько я знала, это ничего не решило бы.

Направляясь на первый урок, я прошла мимо Кирсты. Увидев мои волосы, она остановилась и уставилась на меня. Она знала, что я их ни за что не покрасила бы. Она была в курсе, что я даже не умею этого делать. Но я не ожидала от нее того, что она сказала.

— Ты проклятая, — выпалила она и, когда ребята посмотрели на нее, а потом перевели взгляды на меня, повторила это громче.

В глазах собравшихся читался страх, я видела, как все они смотрят на нее, как она двигает губами. Я поняла, что им очень интересно, что же со мной случилось, и они все поверили ей. Когда к ней поворачивались и начинали слушать, Кирста просто сияла.

Хуже всего было то, что даже я сама считала, что она права. Я чувствовала себя проклятой.

Я знала, что со мной что-то не так. Наверное, то, что я видела той ночью, каким-то образом сделало это со мной. Оно забрало моих родителей, а теперь на мое лицо ниспадала кроваво-красная прядь волос. Я убрала ее за ухо, вспомнив сверкающие и бесчеловечные серебристые вспышки.

Надо было узнать, что же убило моих родителей, оставив меня одну — непохожую на других, сломленную и потерянную.

Теперь на мне была еще и эта метка.

Я направилась в туалет и встала перед раковиной, глядя на волосы. Вошли какие-то девчонки, посмотрели на меня и отвернулись.

Проклятая.

Я как-то прожила этот день, а потом, на уроке рисования, увидела вчерашнего новенького, Бена.

Когда я вошла, его мольберт стоял прямо рядом с моим. Я не слышала, чтобы о нем кто-то что-то говорил, потому что со мной вообще никто не общался, но я заметила, как смотрят на него девчонки.

Он по-прежнему был обут в мокасины, чем отличался от всех остальных ребят, но все равно с него не сводили глаз. На его ногах эта обувь смотрелась естественно, хотя кто угодно другой выглядел бы в ней глупо.

Сам он пристально смотрел на чистый лист бумаги на своем мольберте. Но когда я направилась к нему, он повернулся ко мне, и его руки сжались в кулаки.

Значит, он обо мне слышал.

Когда я прошла мимо него, он весь напрягся, и я поняла, что он уже знает все и видит во мне то же самое, что и все остальные: девчонку, чьих родителей убили, девчонку, которая ничего не помнит, несмотря на то что ее нашли прямо рядом с их телами.

Девчонку с кровавыми волосами.

Он двинулся от меня, направляясь в другой конец класса, к самому дальнему от меня мольберту, но учительница сказала: «Так, приступим», все взялись за дело, и он остановился.

И посмотрел на меня.

Он посмотрел на меня, и на миг мне показалось, что он просто не мог не посмотреть. Будто ему хотелось этого.

Но потом отвернулся, поджав губы.

— Ты их любила, — сказал он тихо и мягко. С грустью. Голос у него тоже был красивым, такой же красивый, как он сам.

— Да, — ответила я, каким-то образом поняв, что он имел в виду моих родителей, и сильно удивившись тому, что он вообще со мной заговорил. И тому, как это прозвучало.