Красная нить судьбы - страница 5

Попыталась обратиться к нарушителю на английском, но фразу построить не смогла. Других языков я не знала, иностранные языки вообще были моей ахиллесовой пятой.

– И?.. – вдруг спросил гость.

– Прошу вас покинуть библиотеку.

– И?.. – вскинув брови, повторил азиат.

У меня опять закрались сомнения, что парень понимал русскую речь.

– Я позову охрану. Вас внесут в черный список и больше в библиотеку не пустят.

Посетитель нахмурился, а потом, будто собственным мыслям, кивнул. Ловко спрыгнул с подоконника, быстрым шагом направился ко мне.

С трудом подавила желание попятиться.

Незнакомец остановился от меня на расстоянии вытянутой руки. Роста он был высокого, моя макушка едва доставала до его плеча.

Чуть наклонившись вперед, нарушитель не спускал с меня напряженного взгляда. Затем взгляд парня скользнул ниже, на мою грудь, скрывающуюся под бесформенным свитером.

Я сжалась, замерла как испуганный кролик перед удавом. Пальцы мертвой хваткой вцепились в ремешок дамской сумочки.

– А-ли-са!.. – парень по слогам прочитал имя, написанное на моем беджике, затем его лицо вдруг озарилось шальной улыбкой, он выпрямился и прищелкнул пальцами: – Как у этого… Кэр-ролла?

Говорил незнакомец с заметным акцентом. Хотя бы отчасти я угадала, русский язык для нарушителя – неродной. Глаза у парня были узкие, раскосые. Цвет радужки, насколько я могла судить, для выходца с Востока нетипичный – золотисто-ореховый, янтарный.

– Или у Кэрролла, или у Булычева… – неожиданно для самой себя огрызнулась я. Хотя откуда азиату Булычева знать? Непохоже, что он вырос в России и в детстве зачитывался историями про похождения Алисы Селезневой и ее друзей. – Еще группа такая есть…

– Так в честь кого тебя назвали? – полюбопытствовал нарушитель.

– Я – просто Алиса. Вернее, Алиса Степановна, – пояснила я, напустив на себя строгий вид.

– А-а-а… – кивнул парень с видом, будто теперь ему и правда все стало понятно. Протянул мне книгу. На обложке было витиевато выведено «Инквизиция в России».

– Да… спасибо, – прижала книгу к груди и быстрым шагом устремилась к выходу из библиотеки. Меня так и подмывало перейти на бег. Сама не могла объяснить, чем меня напугал дружелюбный азиат.

Охранники оказались весьма удивлены и раздосадованы тем, что мне удалось поймать нарушителя. Полицию все же решили не вызывать, но у Ли Су Хена изъяли читательский билет и его самого внесли в черный список. Не знаю, как звали припозднившегося посетителя на самом деле, но именно это имя значилось у него в документах.

Уже в дверях парень обернулся. Жакет от резкого движения распахнулся, и я смогла наконец рассмотреть рисунок на футболке – это оказалось стилизованное изображение лисицы.

Нарушитель прищурился, его и без того узкие глаза стали похожи на щелочки, и напоследок сказал:

– Нехорошо обманывать.

Мне почему-то стало стыдно.

– Это не от меня зависит. Я простой библиотекарь, – потупившись, тихо сказала я.

По дороге домой все никак не могла отделаться от мыслей о странном посетителе. Нет, правда, чего он хотел? Думал, его за нарушение режима по головке погладят и в обе щеки расцелуют?.. И почему, скажите, я начала перед парнем оправдываться?..

Выходные я традиционно собиралась провести дома. Отец опять уехал в командировку, так что квартира оказалась полностью в моем распоряжении. Разумеется, это не означало, что я собиралась закатить вечеринку – шумные компании не любила ни в школьные годы, ни во время учебы в институте. Отчасти поэтому так и не стала работать по профильному образованию – учителем младших классов. Мне одной практики хватило, чтобы понять – с толпой малолетних непосед не справлюсь. Учитель – не только профессия, но и призвание. Увы, по стопам матери мне пойти не суждено…

Вся суббота прошла в блаженном ничегонеделании. Укрывшись мягким пледом, я лежала на диване и читала книгу. На кособокой табуретке стояли чайник зеленого чая и тарелочка с нарезанной мелкими ломтиками пастилой.

Рядом со мной, свернувшись калачиком, посапывала черная кошка. Котенка мне подарили, когда я пошла в первый класс. Мама в шутку новой квартирантке тоже дала «лисье» имя – Василиса. Впрочем, никто иначе, как Васькой, красавицу не звал. Несмотря на солидный кошачий возраст в двадцать лет, шубка у Васьки все еще оставалась шелковой, а глаза сверкали изумрудной зеленью. Характер тоже ничуть не изменился. Кошка не признавала никого, кроме меня и мамы, а когда мамы не стало, то и вовсе стала ходить за мной по квартире хвостом. На отца и редких гостей Васька лишь шипела, а если у кого-то хватало наглости попытаться ее погладить, то могла и когтистой лапой цапнуть.