Красная ниточка - страница 2

Алёша ждал его у гранитной глыбы, обвитой узловатыми стволами кедрового стланика. Вокруг поднимались высокие ели и кедры.

— А я старика Чернякова обходил, — сказал Курбат. — Пойдём быстрее. Нам только бы след найти. Навостри Уреза. Бабушка сказала: без шкуры не возвращайтесь. У меня десять жаканов. А у тебя?

— Пять. Тише!

Ладно. Раз у тебя пять, го я первый буду стрелять. Ты знаешь, как я стреляю!

— Знаю. Молчи. Урез след взял! Слышишь, как гавкает?

— Не глухой. Теперь будет дело. Заряжай!

— Я уже зарядил.

— А я ещё нет. Погоди!

Курбат остановился, зарядил ружьё, и они пошли по тропе вдоль ключа, прислушиваясь к зычному голосу Уреза. Среди ветвей черёмухи показалась крыша, покрытая еловой корой, и стены бревенчатого сруба. Охотники подошли к домику с маленьким оконцем, с открытыми настежь дверями. Посреди единственной комнаты в земляном полу виднелась яма, обложенная камнем. Вода пузырилась в ней, переливалась через край и, журча, убегала под стену. Пахло сероводородом, из дверей обдавало теплом. Вода была горячая, целебная. Здесь колхозники и мылись н лечились от ревматизма п других болезней.

Урез лаял уже где-то далеко.

— Слышишь? — спросил Алеша. — Лает с подвывом.

В это время Курбат заметил чёткий отпечаток медвежьей лапы на влажном берегу ручья. Охотники присели на корточки.

— Ух ты! — промолвил Алёша.

— Что я тебе говорил?

Видишь, двух пальцев нету,

Это же Трёхпалый! — Курбат оглянулся, поводя стволом ружья.

— Да, Трёхпалый. Это на него Урез лает.

Ребята свернули с тропы в заросли багульника, шли, не разбирая дороги, на призывный лай Уреза. Багульник кончился, открылся небольшой луг, заросший кипреем, лопухами, черемшой и множеством других травянистых растений. Часть луга уже лежала в густой вечерней тени, падавшей от краснокорых сосен, и только краешек луга сверкал множеством цветов — красных, жёлтых, синих.

Через луг шла тёмная полоса примятой травы. Алёша пошёл по следу. Курбат потоптался на месте, пришлёпнул на щеке комара. Охотничий пыл у него уже давно пропал, он с удовольствием бы выполнил бабушкин наказ — не ходить дальше бани. Ему не терпелось поскорее вернуться и рассказать о появлении Трёхпалого. Но всё же он пересилил страх и побежал.

Алёша стоял возле скалы. Урез, поскуливая, смотрел то вверх, то на своего хозяина.

— Удрал! — с облегчением воскликнул Курбат, усаживаясь на замшелую валежину. — Ну, твоё счастье, Трёхпалый! Погоди, брат, доберусь я до тебя!

— Совсем недавно был, смотри, бурундучью нору раскопал.

— Это он мастер, — сказал повеселевший Курбат. — Ну-ка, посмотрим, может, орехов нам оставил. — Он заглянул в яму. — Нет, все сожрал. Ну погоди! — Подняв ружьё, он выстрелил два раза в воздух.

— Зачем ты? — спросил Алёша, когда смолкло эхо.

— Для острастки. Пусть знает наших!

С горы, ломая кусты и молодые деревья, что-то скатилось.

— Видал? — прошептал Курбат. — Это он. Пошли домой, а то он всю сопку раскатает по камушку.

— Может, это просто глыба скатилась?

— Миллион лет лежала, не скатывалась, а тут скатилась? Как же! Он за нами из стланика подглядывал. Когда я бабахнул, ну Трёхпалый и пустил камушек,

— Надо было нам за ним подняться, — сказал Алёша. — Урез бы его нашёл и не дал бы ему ходу.

— Надо бы, да жалко — вечереет. Ночью какая охота. Лучше идём пока, а завтра нагрянем на непуганого.

Этот гигантский бурый медведь почти каждый год внезапно наведывался в Тёплую падь. Никогда не нападал ни па людей, ни на скот жил неделю-другую, питаясь кореньями, черемшой, ягодами да рыбой, выброшенной Байкалом на берег. Затем уходил в свои дальние владения.

Курбат с Алёшей вернулись в посёлок уже после захода солнца.

— Эх, и погода будет завтра! — сказал Курбат. — Смотри, на небе одно золото, красноты совсем нету.

— И гуси тоже золотые! — заметил Алёша.

Полюбовавшись закатом, они пожали друг другу руки и разошлись по домам.

Алеша спал на сеновале, завернувшись с головой в дедушкину оленью доху. Ему снилось, будто они вдвоём с Курбатом пойма ли Трёхпалого, посадили в клетку. Но Трёхпалый разломал клетку. Толстенные жерди разлетелись, как соломинки. Ребята побежали в лес.