Красная шапочка и злой серый босс - страница 20
Но эта бешеная стрекоза лупит меня своей маленькой ладошкой по лицу.
– Не смей меня трогать! – вопит она.
Что началось-то? Минуту назад ее все устраивало!
– Т-ты… – гневно начинает Шапка.
И не может продолжить. Заикается. Пыхтит. Извергает гневное пламя.
– Классно целуюсь? – подсказываю я.
– Как ты вообще можешь! Думаешь, раз ты сильнее, то…
– Только не говори, что тебе не понравилось.
Нафига все эти кривлянья? Сама меня провоцирует, сама отвечает на мои поцелуи… Еще как отвечает, пусть и не сразу.
А потом строит из себя святую невинность!
– Не понравилось! У тебя язык как противная жаба!
Что? Я реально офигел от такой заявы.
– Не делай так больше никогда! – вопит Красная Шапочка.
Пытается выбраться из-под ремня, который запутался в рукавах ее куртки. Лупит кулаком по двери. И вообще ведет себя как буйнопомешанная.
– Открой дверь! Выпусти меня!
Я нажимаю кнопку. Дверь поднимается.
Шапка выскакивает из машины. Возвращается. Хватает рюкзачок.
Еще раз обжигает меня яростным пламенем взгляда – контрольный выстрел.
И убегает.
Чокнутая. Она точно чокнутая.
Абсолютно неадекватная.
Лера
Козел!
Он просто козел. А не Волк.
Такой же, как все козлы, которые считают, что, раз они сильнее, им все можно.
Он применил силу. Он вдавил меня в сиденье, навалившись своей мощной тушей. Он держал меня за шею, чтобы я не могла вырваться.
Он проник своим языком в мой рот, невзирая на сопротивление. А я сопротивлялась!
Правда, потом…. Не знаю, как это объяснить.
Это было наваждение. Морок. Потеря ориентиров. У меня земля уплыла из-под ног…
Неважно, что было потом!
Важно, что он такой же самоуверенный козел, как другие.
А разве я в этом сомневалась?
Нет! Так чему я удивляюсь?
Я ворвалась в квартиру. Швырнула куртку на вешалку. Скинула кроссовки и тоже куда-то забросила. Понеслась в свою комнату.
Но по дороге налетела на Еву.
– Эй, что с тобой?
– Ничего.
– Лера…
Я захлопнула дверь. Прислонилась к ней. Мое сердце колотилось так, что мне казалось – оно бьется прямо о дверь.
Я рухнула на кровать.
И разревелась.
Мы сидели на кухне. Подруги вливали в меня уже ставшее привычным лекарство – чай с Егермейстером. Ева сидела рядом и обнимала меня. Вася делала бутерброды.
– Я не голодная, – произнесла я.
– Ты же с работы!
– Я ела шашлык.
– Вот как? – воскликнула Вася. – Рассказывай. Кто накормил тебя шашлыком и кто обидел?
– Злой серый Волк? – догадалась Ева.
Я кивнула.
И рассказала им о поцелуе в машине. Все равно ведь не отстанут!
– Слушай, почему ты так боишься секса? – внезапно спросила Ева по окончании моего рассказа.
– Что? Ты что, защищаешь Волка? – накинулась я на подругу. – Ты вообще на чьей стороне?
– На твоей, конечно.
Она погладила меня по плечу.
– Просто я уже не в первый раз замечаю этот страх. Странный для твоего возраста.
– Я его не боюсь!
– Кого?
– Волка.
– А секса?
Я промолчала.
Да, есть у меня такой страх.
Он появился давно. После того, как в 14 лет меня чуть не изнасиловал один подонок… Это было в летнем лагере. Ему было 16, но выглядел он на все 20. Был местной звездой, все девчонки сходили по нему с ума.
И я была так горда, когда он обратил на меня внимание! Он пригласил меня на медляк на дискотеке, потом позвал гулять, и мы сбежали ото всех, бродили где-то на задворках лагерной территории.
Там все и случилось. Он завел меня в беседку. Мы начали целоваться – это мне понравилось. Потом он задрал мое платье и полез в трусики – это меня напугало. Я пыталась сопротивляться, но он был сильнее.
Этот козел разорвал на мне белье. Его пальцы грубо проникли в самое интимное место. Это было очень стыдно, противно и больно…
Он успел спустить штаны, и я увидела то ужасное, что растет у мужчин между ног.
Собрав все силы, я треснула по этой жуткой колбасине коленкой. Со всей дури. И, пока он стонал, сложившись пополам, убежала.
Я никому об этом не рассказывала – мне было стыдно. К счастью, лагерная смена закончилась через два дня. И этого подонка я больше никогда не видела.
Но вскоре после этого произошло кое-что еще, окончательно убедившее меня, что мужики – отвратительные животные. А между ног у них болтается какая-то мерзкая дрянь.