Красные финны - страница 43
Прошли годы и с ними прошла жизнь. Нет больше, или почти нет дорогих моему сердцу красных финнов 1918—1922 годов, только кое-где мелькают их одинокие тени. Трудным был наш путь и суровым. Но сказать только это означало бы сказать не всю правду. Мы познали революционную романтику и лучшие годы были ведомы ее могущественной силой. Мы сроднились с ней и верим — не умерла она и не исчезла бесследно. Наступит время и она поведет новые поколения финской рабочей молодежи новыми путями все дальше и выше, на те высоты, которых мы не брали, на горы, с которых скатывались. И так будет. Будущее шагает дальше.
ФОТОГРАФИИ
Т. Антикайнен
Г. Ровио
Выпускники финских командных курсов. 1919 г.
Оскари Кумпу
Ялмари Кокко
Руководящая группа лыжного отряда. Справа налево: Т. Антикайнен, И. Хейкконен, С. Суси, Э. Карьялайнен
К. Ниемеля, командир Карельского добровольческого отряда
Иоган Хейкконен
Группа лыжников из отряда Т. Антикайнена
Обелиск в Барышнаволоке
Большевистская организация рабочих Дубровки
Анни Валлин, боец 6-го финского полка, телефонистка и санитарка. 1967 г.
Тойни Мякеля, командир женской роты 6-го финского полка. 1967 г.
Группа командиров и курсантов военной школы, награжденных орденом Красного Знамени за участие в походе на Кимасозеро
Аксели Анттила. 1955 г.
Эмиль Тойкка. 1969 г.
C. A. Мессинг
A. Х. Артузов
В. А. Стырне
Р. А. Пилляр
Группа пограничников в Забайкалье. Второй справа во втором ряду — И. М. Петров
Александр Самойленко
ОПЕРАЦИЯ «ТРЕСТ»
НА ГРАНИЦУ
Началось все, как обычно, с напутствия. Последний совет начальника школы Александра Инно: «О прибытии в часть постарайтесь доложить как можно лучше! Шероховатости в знаниях бывают. Но и будущие ваши начальники в частях не все знают. Меньше вас, наверняка. И такие шероховатости, как у вас, обнаруживаются не сразу, а постепенно. Но к тому времени обнаруживаются и подлинные знания. Первое, что в частях видят — это ваше представление командиру о прибытии. Оно запоминается, и по нему судят».
Хороший совет, дельный. Первое впечатление оседает в памяти, но судить по нему… Впрочем, лучше посмотрим, как вышло.
Управление пограничного пункта — на втором этаже деревянного особняка. В первом — магазин сельской кооперации. Маленький магазинчик. По здешним условиям — с широким ассортиментом товаров для жителей села: иголки, нитки, соски малюткам, керосин и колесная мазь. Тут же непременная в те годы изба-читальня. Без избача. Поселок маленький — избач не положен!
Направляюсь на второй этаж. В большой комнате — несколько человек, кто стоит, кто сидит. Молодые еще, не старше меня годами. Только один уже пожилой, лет под пятьдесят. Сидит на столе. Видно, и есть мой начальник. Потом оказалось — помощник начальника, Бомов. Он был в гимнастерке с «разговорами», остальные — кто в чем. Шла веселая, оживленная беседа. В комнате темно от табачного дыма и не очень-то чисто. На полу окурки, в углу — куча мусора, заслоненная метелкой.
Мое «образцовое» представление произвело не совсем тот эффект, на который я рассчитывал. Орлов, начальник пограничного пункта, в дальнейшем комендант участка, сказал:
— Ты, дружок, не кричи. Глухих тут нет. И козырять брось! Коммунист я с дореволюционных времен. Видывал эти шутки и не терплю. — Не зло он это сказал, по-товарищески, в порядке доброго совета.
— Эх, Эдуард, там ихние благородия так научили, — заметил Бомов.
Вообще Бомов, как я потом убедился, — ехидный старикан. Не злой, но язвительный очень.
Правильно говорил начальник нашей школы: первое впечатление оседает в памяти. Только оно часто бывает ошибочным. Так и со мной получилось. Настороженность чекистов-пограничников к моей армейской выучке, к армейским порядкам вообще была наносной. Стерлась она быстро. С Орловым у меня вскоре установились очень хорошие отношения. А командир он оказался строгий. Бывало, даже за окурок на крыльце делал замечание, и я стыдливо оправдывался: «Виноват, товарищ комендант, не заметил. Приму меры». Если он попадал на занятия, то настойчиво допытывался: «Почему штык имеет ребристую поверхность? Где находится антапка?»