Красные финны - страница 68

— Не Астафьев там руководит. Или ошибка в донесении, или он подставное лицо. Главарь, скорее всего, из тех, приезжих…

— Согласен. Не Астафьев. Населения сколько?

— Строевых казаков менее двухсот. Стариков и подростков до ста человек. Приезжих не более двух десятков. Перебили два-три десятка и этим…

— Без беллетристики — полк или не полк?

— Полк по названию только. Казаков двести в нем наберется ли.

— Допустим. Ну пусть триста. Но это предел. Дороги как, переправы?

Этот вопрос уже не мне — Воровскому. Знаменитость он был в своем роде. Такие в те годы еще изредка попадались. Говорили, за таких между соседними командирами всегда спор шел.

Скажет один:

— Берите у меня Воровского.

Другой тут же ответствует:

— Нет уж, не буду обижать вас. Владейте!

Недолюбливал я его и замечал — не нравился он и Чеснокову. Но тут ничего не поделаешь! Право выбора себе начальников или соседей никому не дано. Да и свои качества не всякий с ходу покажет. Постепенно все и незаметно, как теща.

Блестяще доложил Воровский и тут:

— Ледоход по всему бассейну начался вечером тридцатого и в ночь на первое мая. Ни одного брода в такое время через Газимур нет и не будет ранее, чем пройдет лед. На это надо дней семь-десять…

— Что это вы? Прискакали же казаки из заречной Дакталги на заставу, а другие обстреляли группу содействия. Значит, переправа возможна.

— Нет, не так. Мятеж, или что уж там произошло, был приурочен к началу ледохода, чтобы тот район от нас изолировать. С тыла враг не боялся. Там наших сил нет. Сколько-то казаков заранее было оставлено на правом берегу для борьбы с нашими разъездами и для охраны переправ. Они-то и обстреляли разъезд группы содействия пограничной охране.

— Логично. Допустим, что именно все так и было. Отсюда следует, что руководители этой ватаги понимают приемы малой войны…

— Убийствами актива они большую ошибку допустили. Тот сучок подрубили, не котором бы им…

— Не торопитесь с выводами. Мы еще ничего не знаем, ничего!

Все решалось быстро, бегом забегали, и уже через час я поплыл в бату вниз по Аргуни. Задание строгое: за ночь достичь фланговой заставы за 135 километров. Направить туда же половину пограничников соседней заставы и до приезда Воровского, назначенного командиром оперативной группы, возглавить оборону заставы и организовать все виды разведки. В дальнейшем я помощник Воровского по разведке.

Патронов в бат напихали порядочно, ружейных гранат и медикаментов. К концу вижу, еще и лекпома Каминского на берег тащат: «Бери, — говорят, — тебе приказано брать его Тот, новый-то, в пути».

— На черта он мне, дряхлый старик! Ни шестом, ни лопатой он бат толкать не будет, а весу в нем сколько!

— Надо брать! Нельзя без него. С батом сам управишься.

Начальству не откажешь. Кое-как нашли место Каминскому. На самое дно бата его посадили, и мне тут же команда — пошел!

Каминский мог бы и не ехать. Приказ об увольнении уже пришел. Отказался бы и все. Но, видно, по своей охоте поехал, хотя для вида ворчал и чертыхался:

— Скажи на милость, куда ты меня тащишь? На черта я тебе нужен?

Не скажешь старому человеку, что ни черту, ни мне он больше не нужен. Потому я Каминскому ничего и не ответил, промолчал. А он, видно, злой был и все мои больные места искал:

— С женою молодою хоть простился?

— Да, позвонил, чтобы не ждала пока и не волновалась.

— По телефону, значит… Вот какие времена настали! И на коне ты исправно скачешь и все такое, а с женою по телефону… Чудно! Не казак ты, Михайлыч. Далеко не казак!

Угадал, чертов мерин! Под шестьдесят ему, давно вдовый, а мое больное место с ходу нащупал. Только с неделю, как жену из Москвы привез, молодую. Женщины, известное дело, солдата портят. Ленив на выезды становится человек, все его домой тянет. И разве мы только, маленькие люди! Стенька Разин как изменился и только за одну ночь. А тут неделя…

Волновало другое, главное: что случилось на Газимуре? Если кулаки подняли мятеж, то почему Чесноков не придал значения словам Воровского о суживании массовой базы повстанчества такими убийствами. Тут же все так ясно! Не любят казаки кровопролития. Они устали от запаха крови. А если не мятеж там кулацкий, то что же там?