Красные листья - страница 42

Наконец Кристина добралась до обочины, которая была шириной меньше метра, и устроилась перевести дух. Почувствовав, что с головы у нее стекает какая-то жидкость, она решила, что это, наверное, пот. А что же еще?

Мужчина, с которым они столкнулись, сказал, что отправляется за помощью, но как он намеревался это сделать, было для Кристины загадкой. Потому что его машина, разбитая вдребезги, стояла на дороге. «Ну и хорошо, — подумала Кристина. — Это даже к лучшему, что он до сих пор не вернулся». Она поднялась и детским жестом вытерла грязь с колен.

Затем Кристина двинулась в путь к Хановеру. Вначале она шла медленно, затем все быстрее и быстрее, а потом и вовсе побежала трусцой по обочине шоссе номер 10, все больше удаляясь от своего «мустанга», от водохранилища, от своей новой сумки и от человека, который отправился за помощью и так долго не возвращался.

Добравшись, в конце концов, до общежития Хинман, Кристина вспомнила, что оставила ключи в замке зажигания. Ей пришлось еще мерзнуть некоторое время у дверей в ожидании, пока кто-нибудь войдет или выйдет.

Аристотеля в комнате не было. Постель так и оставалась с утра не убранной. Стол был завален всяким барахлом, на панели компьютера наставлены грязные стаканы, везде видны самоклеящиеся бумажки для заметок и прочая дребедень. Разбросанная одежда валялась на полу.

Наконец-то она дома.

Кристина закрыла дверь, села на кровать и начала неспешно осматривать свои руки. Они были грязные и исцарапанные: это результат восхождения на дорогу. Ногти сломаны, лак слез. Она начала счищать грязь с указательного пальца и занималась этим довольно долго, пока ей вдруг не пришло в голову: «Господи, что это я делаю?» Она остановилась.

Все документы остались в машине. «Вот это здорово, — подумала Кристина. — Теперь надо ждать появления полиции. Сегодня, конечно, вряд ли, но уж завтра — обязательно. И будет куча вопросов. Это несомненно. «Мисс, вот ваши вещи, мы вынуждены доставить их вам на дом. Это ваша сумка, вы забыли ее, когда в спешке покидали место происшествия. Кстати, почему вы так спешили? Можете что-нибудь сказать по этому поводу? Не иначе как выпили…»

И тут Кристина вспомнила Спенсера О'Мэлли и подумала, что, может быть, именно он и придет ее допрашивать. Слабая улыбка тронула ее губы. Это было бы совсем недурно.

Они наверняка подумают, что она была пьяна. Какая несправедливость! Но ее легко исправить. Прямо сейчас. А что, не такая уж это сумасшедшая идея. При одной мысли о «Южном комфорте» [20] во рту у нее начала скапливаться слюна. Потянувшись к ночному столику, Кристина открыла дверцу и достала бутылку. Она была почти пустая, только чуть-чуть плескалось на донышке. Кристина вытряхнула в рот несколько капель, но не почувствовала никакого кайфа. Пришлось встать, подойти к шкафу, потянуться (что было сейчас совсем непросто) и достать с полки полную бутылку. Она вернулась и села на постель, здоровой рукой свинтила колпачок, взболтала содержимое, открыла рот и отправила туда изрядное количество горячительной жидкости, чтобы стало приятно, чтобы инцидент с машиной окутался облаком тумана и в этом же облаке спрятались, только смутно вырисовываясь, фигуры троих ее друзей, которые сейчас уже, вне всяких сомнений, ждут ее, когда же она явится, чтобы отпраздновать с ними свой двадцать первый день рождения.

Когда Кристина наконец поставила пинтовую [21] бутылку на стол, та была на треть пуста. Но зато Кристина почувствовала себя гораздо лучше. Шок от аварии смягчился, но, к сожалению, ненадолго. Вскоре ее начало трясти. Болело все, что может болеть.

Она нерешительно села на постели, наклонилась и начала медленно расшнуровывать ботинки. Это была трудная и напряженная процедура. При более благоприятных обстоятельствах на ее выполнение Кристине потребовалось бы две или три минуты, не меньше. Сейчас же, под действием алкоголя и боли покореженного тела, которое неимоверно саднило, это заняло втрое больше времени. Пытаясь сбросить ботинки, она так и осталась в таком положении, склонившись над ними, и чуть не заснула. Вернее, она заснула и даже подремала какое-то время.