Красный башмачок - страница 4

Показал он Герасиму, как ловчее держать заготовку, чтобы она одним концом упиралась в верстак, а другим — в кожаный нагрудник.

— Гляди: что нужное, оставить, а лишнее стесать.

— А с чего глядеть-то?

Харитон смутился. Он, опытный, знал колодку наизусть. А мальчишке нужен был какой-то образец.

— Тогда гляди, к примеру, на свою ногу…

Герасим тут же разулся и посмотрел: нога как нога — ничего в ней особенного нет.

— А чего на неё глядеть, — с досадой сказал он.

— Неправда твоя. Рази не видишь: нога у человека хитро устроена. Знаешь вот, на чём ты стоишь?

— На подошве.

— И да, и нет… На двух подушках, которые есть в подошве, — на пяточной и носочной. Глянь, а между ними мосток поднимается арочкой. В нём спрятана косточка-пружинка. Ты идёшь, а она мягко пружинит.

— А пальцы зачем?

— Пальцы ноге дадены исключительно для ходьбы. Пяткой ступаешь — пальцами отталкиваешься. Такая у них работа! Да и вообще, любая косточка, любая мышца в ступне для своего дела предназначена. И обувка не должна мешать, а помогать в ходьбе. Поэтому-то и строгаем колодочку точно по ступне.

Уразумел Герасим. Взгромоздил он босую ногу на верстак и принялся по ней резать колодку.

Увидев это, сапожники рассмеялись. А он знай делает своё дело. От усердия даже язык прикусил.

— Шибко не размахивай, — предупредил Харитон. — Не ровен час, пробьёшь нагрудник тесаком, калекой останешься.

Смастерил Герасим колодку: точь-в-точь его правая нога.

— Добро! — похвалил Харитон. — Теперь по ней левую строгай.

Но Герасим пока ещё так не умел. Ему нужно было на образец смотреть. Скинул он левый сапог, вытянул ногу на верстак. И опять вызвал всеобщий хохот.

Да пусть себе смеются! В мастерской ведь не так часто бывает весело. Медленно приходило к Герасиму мастерство. Бывало, и запорет заготовку. Сразу же мастер тут как тут: штраф, мол, с учителя за то, что недоглядел.

Но всё-таки умение накапливалось. Пришла пора получить Герасиму своё первое жалованье. Разделил он его на три равные части. Одну часть — за квартиру, вторую — Марфе на харчи, а третью отнёс в сапожную лавку.

Давно уж он приметил её на Обводном канале. Там торговал чернобородый еврей. В свободное время Герасим с Бедолагой ходили поглазеть на маленькую мутную витрину. Были там выставлены всякие нужные сапожные инструменты, гвозди, дратва, канифоль, даже — липка и верстак.

С завистью рассматривал Герасим всё это богатство. Да пока не на что было покупать, он и не входил в лавку. Но твёрдо решил: «Вот появятся деньги — начну постепенно приобретать кимряцкое хозяйство». Уже завёл для него крепкий сундучок с прочным замком, — чтоб, не дай бог, Марфины ребятишки не растащили по недомыслию.

Однако ж, когда пришёл срок, с первой получки удалось Герасиму купить лишь коробку мелких гвоздей да моток дратвы.

…Шло время.

Как-то приехал в мастерскую седой есаул заказывать колодки для новых сапог. Сильно прихрамывая, он с трудом поднялся на второй этаж.

Хозяин встретил его с заискивающим почтением.

— В прошлый раз вам колодки исполнял Кузьмин. Удачными ли получились сапоги?

— Нет, — мучительно морщась, ответил есаул.

— А позапрошлый — старик Голубев…

— Тоже не угодил.

— На сей раз, может быть, Герасиму Полутову поручим, — предложил хозяин. — Тут объявился у нас шустрый мальчишка. Память изумительная. Ему лишь один раз руками ощупать — и доподлинно запоминает ногу.

— Давайте попробуем.

Призвали Герасима.

Тот, как увидел бравого кавалериста, враз остолбенел. Поразило мальчишку великолепие военного мундира: ордена, золотые украшения, яркие нашивки на френче, шаровары с лампасами и «бутылочками» блестящие лакированные сапоги с серебряными шпорами. Ещё никогда так близко Герасим не видел столь роскошного господина. От удивления он раскрыл рот, не мог произнести ни слова.

— Э, да ты, вижу, мною восхищаешься, — сказал есаул, страдальчески закатывая глаза. — Не стоит завидовать! На коне я ещё герой, а вот пеший… Человек с мозолями не может быть счастливым.

Посмотрел Герасим на его ноги: какие же они уродливые! Сбоку у больших пальцев торчат лилово-малиновые костяшки.

На пятках, словно шпоры, выпирают бугры. Пальцы повалились в беспорядке друг на дружку, и на каждом торчит по жёсткой жёлтой гуле.