Красный пассажир - страница 23

Это были рассказы неудавшегося романтика, но они захватили юные души молодых девчонок — подружек: чернявую, больше похожую на татарочку, Галочку Савельеву и белокожую, с густыми льняными волосами красавицу Леночку Кузнецову. Две отличницы планировались родителями для отправки на учебу в Москву в Плехановский институт народного хозяйства, но вот заезжий Дальневосточник спутал все карты родителям. Девчонки наотрез отказались ехать в белокаменную: «Только во Владивосток» — был их короткий ответ, — будем поступать в университет на Океанологию. Родители не долго сопротивлялись и отступили. Так в портовом городе на краю земли появились еще две совершенно неиспорченные жизнью юные дарования.

Девчонки успешно сдали вступительные экзамены и были зачислены в Дальневосточный государственный университет. Только вот жизнь тут же начала вносить свои коррективы. Открытые сердца принимали в себя любую ложь, обман, коварство, чем пользовались не вполне достойные люди мужского пола и к концу первого семестра девушки поняли, что им пора сворачивать свои пожитки и потихоньку собираться домой. Легкая свободная и загульная жизнь кончилась, все старые знакомые, вдруг как по команде исчезли, перестали отвечать на звонки, к экзаменам их не допустили, и лишь один щедрый на посулы морячок посоветовал девчатам устроиться в пароходство и попытать там счастья.

Так, эти два, еще не потерявшие всей своей свежести, цветка оказались на борту не такого уж белоснежного лайнера. И чтобы добраться до вершины своей служебной лестницы им предстояло пройти еще целый лабиринт испытаний, взлетов и падений, чтобы стать достойными членами семьи Красного пассажира.

Смагин стоял на верхней площадке дюралюминиевого трапа, по которому гуськом поднимались пассажиры. Публика была настолько разношерстная, что Игорь просто диву давался, когда среди толпы желающих хлебнуть морской романтики мелькали скуластые узбеки в халатах и тюбетейках и рослые небритые грузины, предъявлявшие на трапе сомнительного вида удостоверения мастеров спорта международного класса по вольной борьбе.

С десяток парней в плоских кепочках на затылках и с синюшными, татуированными кистями рук напоминали больше организованное, вон тем валютным менялой в черной рекетирочке и дряблым одутловатым лицом, сборище профессионалов — карманников, орудующих во всех городских автобусах и трамваях, но только не будущих рыбообработчиков и грузчиков.

Группа ярко накрашенных девиц с огромными цветными сумками и чемоданами, больше похожих на торгашек, тоже давала повод к размышлению, чем же они собираются заниматься в море. Тем не менее, направления у каждой из них были выписаны на плавбазу «Спасск» Владивостокской базы тралового флота.

Вслед за ними потянулись девушки попроще. Впереди вышагивала Валентина в голубых обтягивающих джинсах и белой блузке, она помахала Игорю рукой, как своему старому приятелю, отчего у Игоря неприятно заныло под ложечкой. «Что за дурная простота» — сплюнул он, — не понимает что ли, слава богу, хватило ума переодеться.

В общем — то морской народ не спешил покинуть землю, многие стояли на причале и о чем-то оживленно беседовали, другие, соорудив импровизированный стол из чемоданов, распивали на скорую руку вино и водку из пластмассовых стаканчиков, закусывая белоснежным салом и хрустящими огурчиками домашнего посола.

Вахтенный помощник, стоящий рядом с Игорем, сделал очередное предупреждение в мегафон, что пьяные на борт приниматься не будут, но это не сильно огорчило веселые компании. Они только плотнее сгрудились, изображая трогательное прощание.

Маленькая белокурая девушка, похожая на Белоснежку поднималась под руку с высоченным парнем, стриженным под ноль. Его голова обгорела от солнца, была красная и местами шелушилась, но девушка, вероятно, не обращала на это внимание, она влюбленными глазами смотрела снизу вверх на своего принца голубыми, мокрыми от слез глазами и что-то тихо шептала. Молодой человек периодически целовал ее в пухлые губки, сжимая в объятиях крепкой, расчерченной ветвями синих набухших от нагрузок вен рукой и, разукрашенной от предплечья до локтя, цветными иероглифами, в одном из татуажных салонах Владивостокского Чайна — тауна узбекским самодеятельным художником. Его внушительного вида трицепсы под черной, с фиолетовым отливом безрукавкой перекатывались, словно у породистого быка.