Красотки - страница 21

Глаза Лягушенции запылали еще ярче, промахи разъяряли его все сильнее.

— Смертная корова!

Ну ладно. Это уже обидно. Конечно, было мелочно принимать всерьез его оскорбительные слова относительно моей внешности и говорило о недостатке характера, но мерзкое заявление задело меня сильнее, чем попытка убийства.

— Корова? — прорычала я, когда вода намочила мой подол. — Да в этом платье я просто ослепительна!

Я бросила один из жезлов и направила в его сторону ладонь, посылая невидимый сгусток чистой памяти, сфокусированный при помощи магии, точно поток света, проходящий через увеличительное стекло. Иногда человек плохо помнит полученные им раны, и у меня остались весьма расплывчатые воспоминания о пуле в ноге. Когда она вошла в мое тело, я не почувствовала особой боли, к тому же в тот момент мне было о чем подумать. Я в основном испытала удивление и онемение — но когда в вертолете санитары начали чистить рану, вот это было да! Пули вытащили при помощи хирургических щипцов и промыли рану чем-то, что пекло, словно я попала в ад. Когда же мне наложили повязку, стянув рану, я решила, что за мной пришла смерть.

Именно эти ощущения я и послала Лягушенции, собрав все свои силы.

Он соткал щит, но едва ли ему приходилось обороняться против чего-то столь же неосязаемого, как воспоминания. И хотя падающая вода ослабляла мое восприятие, я почувствовала, что удар миновал его защиту, и Лягушенция испустил внезапный пронзительный вопль. Он пошатнулся и упал, сжимая двумя руками ногу.

— Убейте ее! — заверещал он, и его голос поднялся на две октавы. — Убейте ее, убейте ее, убейте ее!

Оставшаяся в коридоре пара Свитеров бросилась ко мне. На меня накатила волна усталости, но я сумела подняться на ноги, метнулась к двери комнаты номер восемь и принялась колотить в нее кулаком.

— Энди! Энди, это Молли! Энди впусти меня…

Дверь распахнулась, и я ввалилась внутрь. Подобрав под себя ноги, я сжалась в комок, а Энди захлопнула дверь и щелкнула замком.

— Что за дьявольщина, Молли? — спросила мокрая Энди.

Вода с потолка залила все, в том числе и бомбу фомора.

Я встала и подошла к бомбе.

— Я не могла снять вуаль с бомбы с той стороны, — задыхаясь, сказала я. — У нас нет времени, чтобы развести огонь, а моей собственной энергии не хватало, чтобы сработала пожарная сигнализация. Мне пришлось заставить это сделать за меня Лягушенцию.

Дверь содрогнулась под ударами Свитеров.

— Постарайся их удержать, — сказала я Энди. — Я разряжу бомбу.

— А сможешь ли?

— Да запросто! — солгала я.

— Хорошо, — сказала Энди и поморщилась. — Сегодня от меня всю ночь будет пахнуть мокрой псиной.

Она повернулась к двери, а я протянула руки к гигантской раковине. Отбросив мысли о врагах, пытавшихся ворваться внутрь, я полностью сосредоточилась на бомбе, затем обострила восприятие и попыталась нащупать энергию, движущуюся в ней.

Энергии было много, и мощь, заключенная внутри, рвалась наружу. Тонкий слой плетения — магический аналог панели управления — окружал внутреннюю часть раковины. Вода медленно, но верно подтачивала его, но недостаточно быстро, чтобы повредить основное ядро и рассеять энергию. Однако я понимала, что если буду медлить, вода уничтожит наружное плетение, и тогда уже никто не сможет разрядить бомбу.

Я закрыла глаза и положила руку на раковину, как это делал Лягушенция, почувствовала, что энергия раковины тянется к моим пальцам, готовясь отреагировать, и тогда я начала отдавать свою энергию, пытаясь понять, как устроена бомба. Это было самое обычное заклинание, ничего сложного, но я не знала, как оно работает, — словно у меня в руках оказался дистанционный пульт от телевизора, на котором отсутствовали обозначения кнопок. И я не могла начать нажимать их случайным образом.

С другой стороны, не делать этого я тоже не могла.

Что же, придется сделать обоснованное предположение.

На телевизионном пульте кнопка включения всегда находится немного в стороне от других или, наоборот, в самом центре. Именно такую возможность я и искала — чтобы отключить бомбу. Я начала отбрасывать те части заклинания, которые выглядели слишком сложными или, наоборот, простыми, постепенно сужая возможности выбора. Наконец осталось всего два варианта. Если я ошибусь…