Краткая история тракторов по-украински - страница 13
— Валентина — ще одна красива женщина, котора взывае ко мне о помощи. Як же я можу пройти мимо?
Он начал перечислять все те ужасы, от которых ее спасал. Вся украинская община твердила о том, что в тамошних магазинах нет еды. Люди едят только то, что выращивают у себя на огороде, — почти как в старину. Гривна катастрофически упала и продолжает падать каждый день. В Харькове зарегистрирована вспышка холеры. На Донбассе свирепствует дифтерия. В Житомире на женщину напали средь бела дня и отрубили ей пальцы с золотыми кольцами. В лесах вокруг Чернобыля срубили деревья и сделали из них в Чернигове радиоактивную мебель, которую распродали по всей стране, так что люди теперь облучаются в своих же собственных квартирах. В Донецке при взрыве в шахте погибли четырнадцать горняков. На железнодорожном вокзале в Одессе арестовали мужчину, у которого в чемодане обнаружили целый комок урана. Во Львове одна молодая женщина, провозгласившая себя вторым Христом, убедила всех в том, что через полгода наступит конец света. Повсюду царят хаос и беззаконие. Но гораздо страшнее — крушение духовных и нравственных принципов. Некоторые люди вернулись в старую церковь, но большинство вступает в новые вздорные секты, проникающие в страну с Запада, или обращаются к гадалкам, пятидесятникам, провидцам и самобичевателям, просто заколачивающим деньгу. Никто не знает, во что верить и кому доверять.
— Если я зможу спасти хоть одного чоловека…
— Ну вот, приплыли! — Я швырнула в отца мокрой половой тряпкой, и та упала ему на колени. — Папа, по-моему, ты запутался в идеологии. Валентина и ее муж были членами партии. Преуспевающими, наделенными властью людьми. При коммунизме дела у них шли прекрасно. И бегут они не от коммунизма, а от капитализма. А ты ведь у нас за капитализм, не так ли?
— Гм-м, — он подобрал тряпку и по рассеянности протер ею лоб. — Гм-м.
Я поняла, что идеология и Валентина — совершенно разные вещи.
— Так когда же мы сможем с ней познакомиться?
— Она должна прийти сюда после смены, часов у пьять, — сказал отец. — Мне треба ей кой-шо передать. — И он взял с серванта толстый коричневый конверт, плотно набитый бумагами.
— Так, может, я пока выскочу в магазин? А потом, когда она вернется, вместе попьем чаю. — Бодрый, проникновенный тон. Чисто английский. Он помог мне отрешиться от всей этой муки и безумия.
На обратном пути из магазина я притормозила возле той частной больницы, где работала Валентина. В эту самую больницу незадолго до смерти положили маму, так что место было хорошо мне знакомо. Я припарковалась у обочины, а потом, минуя парадную дверь, обошла здание и заглянула в кухонное окно. Полная женщина средних лет помешивала что-то на плите. Не она ли? Рядом с кухней — столовая, где несколько пожилых пациентов собирались пить чай. Пара скучающих подростков в детских комбинезонах возила их туда-сюда в каталках. Там были еще другие люди, державшие подносы с едой, но они стояли слишком далеко, и я не смогла их рассмотреть. Затем через парадную дверь начали выходить люди — они двигались к автобусной остановке. Персонал или родственники, навещавшие больных? Кого же я ищу, в конце-то концов? Женщину, подходящую под описание отца: красивую блондинку с огромным бюстом. Но таких здесь не было.
Когда я вернулась домой, отец был в отчаянии. Она позвонила и сказала, что не придет. Сразу поедет домой. Завтра она возвращается в Украину. Ему нужно увидеться с ней перед отъездом. Он должен передать ей подарок.
Конверт не был запечатан, и со своего места я увидела, что в нем — пара листов бумаги, исписанных тем же неразборчивым почерком, и несколько банкнот. Не удалось рассмотреть, сколько. Я почувствовала, как во мне закипает злость. Перед глазами пошли красные круги.
— Папа, зачем ты даешь ей деньги? Твоей пенсии и так еле хватает на жизнь.
— Надежда, ето не имеет к тебе ниякого отношения. Почому тебя так волнует, як я розпоряжаюсь своими деньгами? Или ты думаешь, шо тебе ничого не останеться, га?
— Неужели ты не видишь, что она тебя дурачит, папа? Мне кажется, я должна обратиться в полицию.