Утро 28-го мая было солнечным и теплым. Над Угрой и простирающимися вдоль ее лугами поднимался туман, застилая далекий горизонт. В утреннюю тишину далеко было слышно пение птиц в прибрежных кустарниках. Ничто не предвещало грозы, надвигавшейся над обороняющимися здесь подразделениями младшего лейтенанта ТЕРЕШЕНКОВА Петра. Откуда-то с высоты донесся звук, похожий на полет шмеля. То стихая, то вновь нарастая, он приближался к линии обороны Наконец, явственно стали видны очертания самолета. Не оставалось никакого сомнения, что летел немецкий разведчик — «горбыль»[8].
Покружив над рекой и обороной разведчик улетел, как это было и раньше. Бойцы шутили, что «старшина» осматривал все ли в порядке. Завтрак окончательно сгладил вкравшееся сомнение от визита непрошеного гостя.
В 10-м часу боевое охранение донесло, что явственно слышны с Юга звуки мотора и видно все растущее облако пыли на шоссе. Примчавшиеся конно-связные от партизан соседней деревни, находившейся в нескольких километрах южнее Всходы, сообщили, что к деревне приближаются немецкие танки и автомашины.
Вскоре появились в воздухе немецкие бомбардировщики. Они начали «обрабатывать» село Всходы, населенные пункты вблизи его, а также рубеж обороны. Все поняли, что предстоял тяжелый и упорный бой.
Гвардии младшему лейтенанту ТЕРЕЩЕНКОВУ только что подбежавший связной из передовых расчетов ПТР сообщил о приближении большого числа немецких танков, развернувшихся широким, охватывающим с. Всходы и оборону, фронтом.
Бойцы насчитывали их уже десятками — 30–40… 48.
ТЕРЕЩЕНКОВ приказал огня до команды не открывать и предупредил бойцов о готовности вести тяжелый, неравный бой с численно-превосходящим противником. Вот уж до ближайших танков менее чем километр… 800… 600… 400 метров. Противник вел сильный артиллерийский и пулеметный огонь из танков. Но гвардейцы не выдали своих огневых точек. Танки, не встречая сопротивления, на повышенных скоростях грозно рыча, полезли на оборону горстки храбрецов гвардейцев. Раздалась команда: «По вражеским танкам огонь» и ураган стали встретил врага. Истребители били точно, методично, наверняка. Загорелась одна вражеская машина… другая… вспыхнула третья. Полыхает уже шесть желто-серых черепах с фашистскими крестами. Вскоре немецкая пехота залегла и оставшиеся танки вражеские танки вынуждены были отойти.
Воодушевленные первыми успехами, гвардейцы с таким же мужеством и отвагой отбили последовавшие вскоре две танковые атаки врага, подбив еще 11 вражеских машин.
Пример беззаветной храбрости, героизм и самопожертвования в этом бою проявил расчет одного орудия ПТО, занимавшего огневую позицию на окраине деревни, в кустах у р. УГРА. Вражеские танки, не заметив орудия, попали в его меткий, губительный огонь.
В первые же минуты боя это орудие подбило три фашистских танка. Рассвирепевшие гитлеровцы, озадаченные потерями и упорством советских людей, бросили на огневую позицию орудия сразу до 10 бронированных машин. Но героический расчет продолжал стоять насмерть и расстреливал вражеские танки в упор. Когда кончились снаряды, храбрецы отбивались гранатами и погибли в неравном бою, вместе со своим орудием, под гусеницами танков.
День склонялся к вечеру. Горизонт и вся окружающая местность затянулась северо-темной пеленой пыли, воздух сотрясся от грохота разрывов, гула самолетов и треска ружейно-пулеметной стрельбы.
То в том, то в другом месте, все чаще и чаще вспыхивали немецкие танки, черный едкий дым затягивает горизонт и кажется, небо совсем где-то близко сливается с землей. Тяжелый бой…. Потные от жары и напряженной боевой работы, многие бойцы сняли рубашки и гимнастерки.
Мучает жажда, но нельзя оторваться ни на минуту: враг не дает передышки. Одна его атака следует за другой. Атаки на земле перемежаются с атаками с воздуха.
Много бросил враг силы на горстку храбрецов. Много танков и авиации у врага. Силен он. Но сильнее его кучка советских людей, полных непреклонной воли к победе, верных своей матери-Родине, своему народу. Ни танками, ни авиацией не сломить врагу воли советских людей, их решимость умереть, но не отдать чужеземцам ни пяди своей земли.