Край мой - страница 2

Вглядитесь в его портрет. Может быть, представите, как взлетает копна его волос, когда он дирижирует, или окунетесь в уют его каминной на вилле в Трольдхаугене, где звучит его рояль, или замрете в восторге в теплом углу его рабочей хижины в Трольдхаузе.

Он такой близкий, дорогой, в которого не стыдно влюбиться, как в школьного учителя в свои пятнадцать, и сохранить это чувство в сердце навсегда! В него нет сил не влюбиться, нет сил устоять перед его красотой, обаянием, нежностью.

А был ли он сам счастлив до конца со своей единственной на всю жизнь, как бы действительно Богом ему данной, кузиной Ниной Хагеруп, верной помощницей, лучшей исполнительницей его песен? Он шел, ведомый своим чувством, а она не могла противостоять себе, и вместе они преодолевали неприязнь ее родителей. Не от этой ли рассветной прозрачной любви так грустно и празднично в его «Пер Гюнте»? Не там ли истоки его удивительно тонких, изящных, переполненных нежностью мелодий?!.

Даже когда в темные годы середины XX века эта светлая драма вырывалась на подмостки и зал Чайковского распахивался, чтобы стиснуть себя аншлаговой теснотой, когда летел волшебный, сказочный голос Всеволода Аксёнова и все слова приобретали новое значение и глубинные подтексты от невольного противопоставления творящемуся за стенами зала, мелодии Сольвейг и Анитры говорили только с твоим сердцем, и всё остальное падало и меркло в сравнении с вечной высотой истинной романтической любви.

Ничья жизнь не умещается в творчестве, и продолжение ее в нас. Если души творцов воспринимают наши восторги, переживания и благодарности, не сами ли мы становимся этим богаче, помогая им и не становясь на цыпочки, поднимаясь и приближаясь к ним?

В трудную минуту жизни, в светлую и радостную вглядитесь в его лицо, и возгордитесь, что он жил на нашей земле, и проникните в его чистый мир, и не сопротивляйтесь его обаянию.

Где-то на крутом песчаном обрыве Москва-реки против Мозженки вдруг услышите в журчании воды его мелодию; дома, выключив обнаглевший телевизионный рок, при свече, представьте его походку по берегу фьорда в зарождающемся из ветра и шелеста волны стремительном танце эльфов или на песчаном откосе гавани различите его в грубо-хрупком спрингдансе под заливистые хардингфеле, подобные тем скрипкам, которые были до Страдивари...

Он выручит вас. Не заимообразно, соответственно нынешнему веку, а по закону божественной дружбы, нити которой необъяснимы и неуязвимы именно от невидимости и тонкости своей.

Так было не раз. Так было. И нет ничего прекраснее, трогательнее и необходимее этого. Это именно и держит на земле.

Именно поэтому так захотелось передать стихами и человеческим голосом, самым «теплым» инструментом в мире, всё то, что услышало сердце в музыке Великого Маэстро!

И как сложно было ограничить свой выбор допустимыми объемами сборника, печати... обыкновенными бытовыми условностями, когда весь мир умещается в этих прекрасных нестареющих и всегда современных опусах.

Доброжелательный советчик и верный друг и в будни, и в праздники — всегда с нами Эдвард Григ.

Михаил Садовский

Избранные лирические пьесы

Эдвард Григ

* Хардингфеле - норвежский струнный смычковый музыкальный инструмент, имеющий форму небольшой скрипки.