Крайний случай - страница 5
А Иван повёл товарищей к лесу. Бегут солдаты, торопятся. И про раны свои забыли. Потому что нет для человека ничего дороже свободы.
А Фриц — Рыжий лис вылез из-под стола. Трясётся. Подбежал к окну. Закричал:
— Победа! Победа! Перестаньте стрелять! Русские уже удрали!
Тут только перестали фашисты стрелять. Кто жив остался, из щелей выползает, как тараканы ночью. Обнимают друг друга, поздравляют. Будто и в самом деле в сражении врага победили.
Прикатил Начальник разведки и контрразведки. Спрашивает:
— Что тут за стрельба была?
Фриц — Рыжий лис правду не стал говорить — неприятностей не оберёшься! Решил схитрить.
— Напали русские. Пленных отбили. Но мы храбро сражались. Сто их солдат, нет, двести солдат убили.
— А где же убитые?
— Русские своих убитых с собой унесли, — соврал Фриц — Рыжий лис.
За этот беспримерный подвиг Фрица — Рыжего лиса и того автоматчика, что первый с испугу стрельбу поднял, когда графин разбился, наградили железными крестами.
— А где ж Иван? — спросил Начальник разведки и контрразведки.
— Иван, господин Начальник, далеко не уйдёт. Кругом колючая проволока. Её зубами не перегрызёшь!
И Фриц — Рыжий лис, прихватив с собой собак и автоматчиков, бросился в погоню.
ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой и колючая проволока не преграда
Иван и его товарищи между тем шли и шли без передышки. Поддерживали друг друга. Молчали, чтобы сил не тратить на разговоры.
Впереди показался просвет — лесная вырубка, а вдоль вырубки тянулись густые сети колючей проволоки в несколько рядов.
Подошли. Попробовали подползти под проволоку. Невозможно. Перерезать? Нечем.
Приуныли солдаты.
А уж собачий лай слышен.
Погоня приближается.
Оглядел Иван проволоку, подумал и говорит:
— Всё равно перейдём!
И навалился на проволоку грудью.
Впились в его тело колючки. Стиснул Иван зубы.
— Переходите, — говорит, — на ту сторону по мне. Один за другим пошли товарищи по спине Ивана.
Ещё больнее впились колючки в его тело. Четвёртый солдат спрыгнул на ту сторону проволоки, а Иван лежит, двинуться не может. Собачий лай уже совсем рядом.
— Слезай, Иван!
— Не могу. Держат колючки. В лес уходите скорее!
— Без тебя не уйдём, — сказал Николай.
Легли товарищи на землю. Автоматы на изготовку взяли.
— А-га! — крикнул из кустов Фриц — Рыжий лис. — Попался, Иван! Теперь не уйдёшь. Хватайте его!
Выскочили из лесу собаки.
Одна собака подпрыгнула, ухватилась за Иванову штанину.
«Что ж, так и ждать, пока собаки ноги отгрызут?»— сердито подумал Иван и рванулся из последних сил.
Не выдержали колючки — отпустили.
Свалился Иван прямо к товарищам.
Фриц — Рыжий лис даже тявкнул по-собачьи.
— Стреляйте, — кричит, — в Ивана!
Поднял автомат и сам выстрелил Ивану прямо в грудь. Выстрелил и увидел, как пули от Ивановой груди отскочили.
Не знал он, что за пазухой у Ивана, возле сердца, краюшка материнского хлеба лежит. Стала она в тот миг крепче брони. И смертоносные пули отскочили от нее, как сухие горошинки.
Пока Фриц — Рыжий лис моргал глазами от удивления, Иван и его товарищи скрылись в кустах. Заметался Фриц возле колючей проволоки. Под проволоку не подлезть. Перерезать её нечем.
Крикнул автоматчикам:
— Железный крест тому, кто на проволоку ляжет!
Куда там! Даже собаки хвосты поджали.
ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой у Ивана появляются новые друзья
Солнце село. Темно стало в лесу. Тихо. Иван поторапливает товарищей.
Шли долго.
Потом под ногами захлюпало. Болото.
— Придётся подождать рассвета, — вздохнул Иван.
Отыскали солдаты сухое местечко под деревом, да так и повалились от усталости.
Контуженный сказал тихо:
— С-сейчас бы п-поесть ч-чего.
— Да-а-а, — откликнулся Иван. — Ещё спасибо, рыжий накормил.
Все заулыбались, хотя очень устали и раны болели.
Нащупал Иван краюшку за пазухой. Вздохнул. Нет. Не крайний ещё случай… Ягод можно поесть… Воды напиться.
— Давайте спать по очереди. Я первый посторожу.
Задремали товарищи. А Иван глаз не смыкает, слушает, как лес шумит.
Под утро зашептались деревья: вершины их первыми видят, как небо светлеет, и всему лесу говорят об этом. Потом птицы загомонили, стали с утренней зорькой здороваться.
«Пора товарищей будить», — подумал Иван. Только хотел он сказать «подъём», как неподалёку ветка хрустнула. Не под птицей, не под зверем, под человеческой ногой.