Кража на Весенней улице - страница 3

– От кого, чёрт возьми? Я тоже такие хочу!

Он рассмеялся.

– От леди Ауэр.

– Да ну?! Вы встречаетесь?

– Ну да.

– А что мы про это не знаем?

Он пожал плечами.

– Вы не спрашивали… К тому же, она не любит раскрывать свою личную жизнь.

Мы играли в карты, распевали песни, ностальгировали и просто тупо смотрели в окно, пока не наступила ночь. Я и Анселл разлеглись по диванам, Орэль ушёл в другую комнату.

Я уснул мгновенно…

Я проснулся от головной боли и посмотрел на настенные часы. Три часа ночи, а за окном уже светало. Напротив храпел Анселл; его рот измазан шоколадом. Я усмехнулся и тут же поморщился.

Захотелось в туалет, и я встал. Он, как сказал Орэль, находился в конце тёмного коридора, возле лестницы, ведущей на третий этаж, и я пошёл туда. Закончив все свои дела, я направился обратно по коридору к дивану. Боль немного стихла, и голова прояснилась. Я заметил, что в одной из дверей рядом с туалетом, которая была приоткрыта, просачивался свет, и оттуда доносился храп.

Мне стало интересно, и я легонько приоткрыл дверь.

Зря сделал, друзья, очень зря.

Это место было вроде домашнего кинотеатра, у меня был почти такой же. Возле двери стоял проектор с плёнкой, спереди располагались три бархатных кресла, на которых разлёгся сам Орэль. Плёнка была приостановлена – видать, заело. На экране – приостановленный кадр с… обнажённой девицей в постели. Абсолютно. Без. Ничего.

Не помню точно, что я тогда испытал. Возбуждение? Страх? Шок? Ужас? Смятение? Нет, безразличие.

Но мой взгляд упал на какой-то предмет на полу, довольно-таки большой. Я пригляделся и заметил в полутьме большой ящик, крышка которого была снята. Я подошёл поближе.

В нём лежали плёнки.

Я взял одну и присмотрелся.

Она называлась «РАЙСКИЙ ОСТРОВ».

Я почувствовал, как моё лицо исказилось от ярости. Да это же ведь те девять фильмов, что я недавно проверял! Как они у него оказались? Этот вопрос крутился у меня в голове, а больше всего во мне проснулась обида – использование нашего общения для похотливого влечения!

Незаконного!

Я закрыл дверь на замок, чтобы нас не услышал Анселл, подошёл с плёнкой к спящему Орэлю и со всей силой ударил ею его по голове.

Он мгновенно открыл глаза и вскочил.

– А? Что?..

– Что это такое? – Я указал на экран. – Что это? Я тебя спрашиваю, что это?!

Он потёр глаза, несколько раз перевёл взгляд с экрана на меня, и его лицо постепенно побелело; он поджал губы.

– Гоц, я…

– Как это понимать, грёбанный извращенец?

– Не говори…

– О нет, я скажу, если не скажешь…

– Не говори, не надо! Меня же посадят!

– Да, перевоспитают тебя, и через два года выйдешь…

Он схватил меня за руку и сжал её.

– Прошу, Гоц… Я сделаю всё, что ты попросишь, ВСЁ… – Он вздохнул и отпустил глаза. – Да, я смотрю порно, но…

– Сколько уже? Это твой первый ящик?

– Если честно, да.

– Зачем, Орэль, зачем? Это незаконно!

– Просто… Не могу сказать. Не могу. Я смотрю на голых женщин, у меня всё встаёт, и я чувствую себя… умиротворённым, что ли.

Я закатил глаза.

– Боже, не могу это слышать!

– Не могу я тебе объяснить, это надо испытать.

– Нет, не хочу. Спасибо.

– Пожалуйста, не говори…

– Скажи, почему я должен рисковать своим положением и становиться твоим соучастником?

– Да ведь никто не узнает. – Орэль встал и встряхнул брюки. – Никто. Даже Анселл и Вольф. Гоц, мы с тобой дружим пять лет, и если ты это сделаешь, это будет подло.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет. Просто какую радость ты будешь испытывать, если меня посадят? Для тебя никакой тоже выгоды нет, так как это твои плёнки, за которыми ты не уследил. Это же ведь ты отвечаешь за их уничтожение, не правда ли?

Наступило молчание. Поняв, что я обескуражен, Орэль едва усмехнулся, но тут же подавил улыбку. Бледность не сходила с опухшего лица. Я посмотрел на ящик, на плёнку в руке: а ведь я тоже буду нести ответственность, могу даже условно получить, а министр, вероятнее всего, выгонит меня с поста, и куда я пойду? В наше время лучше держаться за свою работу зубами и ногтями.

Я понял, что тоже влип.

– Даже если на меня доложат (если не ты, конечно), я ничего про твой визит не скажу, – угадав мои мысли, сказал он.