Кража - страница 6

— Подмолодимся? — сказал он Кухареву и приветливо помахал кому-то рукой.

Солдатову вспомнилась духота ресторанного зала, запах табачного дыма, говор пьянеющей публики… Боровик… Вычурной, танцующей походкой он пошел наискосок к столику у окна и остановился около девчонки с белокурой челкой до бровей, в блестящих сапогах-чулочках, туго стягивающих полные икры. Она подчеркнуто скромно сидела за чашечкой давно остывшего кофе. Девчонка охотно поднялась навстречу Боровику и привычно в такт музыке задвигала локтями. Вскоре она уже с независимым видом сидела за столиком Боровика.

— А знаете, — Солдатов взглянул на Кухарева, — мы действительно встречались. Но, помнится, встреча наша была недолгой.

— Не спорю, не спорю. Какова моя зрительная память?! — Кухарев явно напрашивался на комплимент.

— Отличная память! — гася невольную улыбку, похвалил Солдатов. — Скажите, где сейчас Боровик?

— Не знаю.

— Вы договаривались с ним о сегодняшней встрече?

— Нет. Просто так забежал… Он мой давний друг. И мы…

— Давний? — переспросил Солдатов.

— Как сказать? Лет шесть.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Гм… Дайте подумать… В прошлую пятницу. Вчера по телефону договаривались вместе пойти на хоккей.

— Он сам звонил?

— Да. Это важно для дела? Жулики быстрее попадутся?

Солдатов уловил иронию в вопросе, но промолчал. Гораздо важнее было услышать, что Боровик находится в городе. Это давало возможность скоро установить приметы похищенных вещей. Но узнать приметы хотелось побыстрей, и он спросил:

— По-вашему, что воры украли? — В упор посмотрел на Кухарева.

— Я уже пытался это выяснить, — помявшись, ответил он. — Но по шкафам и ящикам, извините, не лазил. Затрудняюсь ответить.

«Ответить затрудняется, а выяснить пытался!» — отметил про себя Солдатов.

— Если не возражаете, посмотрим вещи вместе, — предложил он.

— Вот в той стеклянной шкатулке я не вижу украшений, — Кухарев поднялся и указал на стоящую в серванте шкатулку.

— Каких?

— По-моему, в ней были хрустальные бусы, янтарь, сережки с синими камнями, кулон с аметистом, еще что-то… Мне Боровик показывал их. Но прошу избавить меня от этого. Без хозяина квартиры… — Кухарев посмотрел на свои японские часы. Одним этим движением он открылся Солдатову больше, чем беседой.

— Сколько на ваших?

Кухарев вновь посмотрел на часы.

— Половина двенадцатого.

Солдатов заметил смешинку в глазах Петухова.

— Мне оставаться до конца ваших формальностей? — спросил Кухарев. — Завтра на работу рано…

Слово «формальность» задело Солдатова. Что это? Пренебрежение или непонимание происходящего? Или кокетство? «Игривый, легковесный человек», — решил Солдатов.

— Вы где работаете? — спросил он. Его взгляд невольно цеплялся за галстучную булавку, маленький значок на лацкане пиджака, массивные запонки.

— В горкомбинате. Модельером.

— Можете идти. Позвоните мне завтра утром.

Осмотр заканчивался. Притомившиеся понятые, заглядывая в спальню и распахнутые настежь шкафы, потянулись к выходу. Петухов захлопнул дверь квартиры и тщательно опечатал ее.

На улице по-прежнему моросил дождь, но в милицейском «рафике» было тепло. Шофер и кинолог слушали «Маяк». В машине, отгороженная сеткой, положив морду на лапы, дремала собака.

Откинувшись на спинку сиденья, Солдатов повернулся к кинологу:

— Ну как сработал?

— По погоде — ничего. Собака с километр вела. Все больше вдоль заводского забора.

— А где след потеряла?

— Там и потеряла. Дождь…

— Где там? У калитки, у лаза в заборе, возле перекрестка? — настаивал Солдатов.

— До калитки не дошла, и до перекрестка еще было прилично… Бац — и пропал след. Дождь, — уныло повторил кинолог.

Утром, наскоро позавтракав, Солдатов выскочил на улицу. От вчерашнего дождя не осталось и следа. Ярко светило солнце, шуршала опавшая листва. Открыв тяжелую дверь управления и козырнув постовому, Солдатов быстро пересек широкий вестибюль. Слева на стене две белых мраморных плиты с фамилиями погибших работников милиции. На одной — в боях с фашистами, на другой — от рук бандитов. Дальше — гарнизонная доска Почета. Солдатов скользнул взглядом по цветной фотографии Петухова. Тот получился слегка улыбающимся, с добрым прищуром глаз. Слева за колоннами стойка гардероба. На вешалках десятка два офицерских шинелей — собрались работники ГАИ. В городе начинался месячник безопасности движения. Лифт поднял Солдатова на третий этаж. В коридоре по-утреннему пустынно. Лишь у открытого кабинета, поставив ведра и щетки, о чем-то тихо разговаривали две уборщицы. Поравнявшись с ними, Солдатов почувствовал запах валерьяновых капель. У той, что помоложе, заплаканные глаза. Спрашивать было неудобно. Мало ли что бывает у людей…