Крепость Сол - страница 5

Парадоксально, но именно эта самая искусственно вызванная паранойя и привела Солковного к сотрудничеству с Лигой посредством своеобразного переноса лояльности. Немного нужно, чтобы переделать «хозяйскую собаку» в ничью собаку.

Как бы там ни было, все равно ни одному Стражнику не удалось бы убить Кустова: при любом подозрительном движении другие были бы только рады возможности немедленно прикончить его.

Если только…

Джонсон обвел взглядом окружавшие его лишенные выражения лица. С помощью страха, изобилия и железного каблука Гегемонии удалось низвести Опекаемых до состояния стада. Стадо это должным образом подкармливали, обогревали и развлекали.

Ему не хватало только свободы, но даже смысл этого слова мгновенно затушевывался в голове у его членов.

Итак, четыре тысячи Опекаемых Гегемонии — скопление беззащитных человеческих животных.

Но среди них растворилось двенадцать сторонников Лиги, двенадцать вооруженных воинов — двенадцать убийц.

Сами эти люди еще не могли обеспечить успех операции. Помимо всего прочего рост Стражников был значительно выше среднего — здесь не было ни одного ниже ста девяноста восьми сантиметров. В случае малейшей опасности они мгновенно прикрыли бы Кустова настоящим живым щитом.

Итак, агенты, растворившиеся в толпе, не могли убить Кустова. И никогда до сих пор мысль убить его не вдохновляла никого из Стражников.

Но там, где пересекались эти три невозможности…

В этот момент в верхней части баллюстрады прямо напротив величественного парадного подъезда Министерства поднялась суматоха. Из подъезда вышли затянутые в мундиры восемь мужчин внушительного вида личная охрана Кустова. Крайний слева блондин был, по всей вероятности, Аркадием Солковным.

Борис Джонсон посмотрел на часы. Телерепортаж должен вот-вот начаться, и Кустов сейчас появится.

Из динамиков, развешанных вокруг эстрады, послышались звуки фанфар, и Владимир Кустов, Главный Координатор Гегемонии, появился на баллюстраде, почти невидимый за толпой окружавших его Стражников.

Продолжая скрываться за спинами этих колоссов он медленно спустился по лестнице, в то время как в воздухе растекалась мелодия Девяти планет, объединенных навечно — гимна Гегемонии.

Джонсон видел Кустова в лицо первый раз, хотя изображения Координатора были даже слишком хорошо знакомы каждому жителю Гегемонии благодаря телевидению.

Джонсон никогда не согласился бы с этой мыслью, тем более, если бы ему стали ее навязывать, но между ним и Главным Координатором существовало неоспоримое сходство, смягченное, конечно, пятьюдесятью годами, которые их разделяли. Оба они были брюнетами с длинными и прямыми волосами, и, если даже шевелюра Кустова поредела в течение восьми десятков прожитых им лет, то это было должным образом закамуфлировано. У Джонсона была великолепная фигура атлета. Кустов же напоминал боксера, давно расставшегося с рингом, с уже заплывшими жиром мускулами. У обоих были серые глаза, и разница состояла в том, что у Джонсона они блестели, как только что начищенное серебро, тогда как глаза Кустова имели холодный оттенок стали. Однако у обоих в глазах читалась живая мысль, что было редкостью у Опекаемых Гегемонии.

В тот момент когда затихли последние звуки гимна Координатор добрался до эстрады.

Четверо Охранников тотчас заняли свои места на небольшой выдвинутой вперед платформе, готовые в случае опасности прикрыть Кустова своими телами. Четверо других разделились и встали по обе стороны по двое и немного сзади.

Солковный оказался в правой от Кустова паре. Еще одна удача.

Музыка смолкла.

— Граждане Гегемонии… — начал Кустов по-английски.

Несмотря на свою фамилию Кустов по происхождению был наполовину американцем и одинаково хорошо изъяснялся на двух официальных языках на русском и английском. Учитывая многочисленность американской колонии на Марсе он предпочел второй. Джонсон не ошибся в своих предположениях.

Итак, чтобы подобная операция увенчалась успехом, одиннадцать агентов Лиги должны были открыть огонь одновременно.

Но, рассеянные в толпе, они были не в состоянии сделать это. Тогда было решено, что они начнут операцию, как только Кустов произнесет слово «опека»: в такого рода речи это слово не могло не появиться раньше или позднее.