Крест королевы. Изабелла I - страница 8

—    Я не могу понять по вашему рассеянному взгляду, — лукаво произнесла королева, разливая ликёр маленькой белой рукой, — что вы желаете больше — королеву или этого крепкого напитка. — Когда бокалы были наполнены, запах персиков, созревших под летним солнцем много лет назад, заполнил тёплый, напоенный духами воздух комнаты.

Дон Белтран постарался найти подобающий ответ, соответствующий придворным нравам времени:

—    И горячительного воздействия вина, и обжигающего пламени женщины...

Королева лукаво рассмеялась. Её смех был необычайно глубоким и музыкальным.

—    Не продолжай, Белтран. Маркиз Виллена говорит комплименты значительно лучше. Теперь у тебя будет всё...

Она поднесла кубок к его губам и, когда он отпил, сделала глоток с той же стороны. Затем наклонилась и поцеловала его — пышные кружева платья упали ему на лицо.

—    Мне нравится твой рот, когда он влажен от вина, — произнёс Белтран, крепко обнимая её.

Королева не ответила, глаза её были закрыты, длинные чёрные ресницы касались щёк, прижимавшихся к его телу.

—   Такая маленькая и такая великая женщина, — прошептал Белтран, зарываясь лицом в её волосы.

—      Я буду великой ради тебя — и ради инфанты.

—      У тебя самые красивые глаза в мире!

—    Красивее, чем у доньи Беатрис де Бобадиллы? — Голос поддразнивал, но в нём была и тревожная нотка. Она знала о том, как он ущипнул щёчку Беатрис, когда впервые увидел её.

—      Это ещё ребёнок!..

—    Да, у неё такой неуклюжий возраст. Хотя в будущем, уверяю тебя, она может оказаться очень красивой, несмотря на своё низкое происхождение.

Он погладил её щёку своей большой сильной рукой.

—      Самая нежная кожа во всей Испании.

—      Нежнее, чем у принцессы Изабеллы? Все говорят, что она самая красивая девушка, когда-либо появлявшаяся при дворе. Разве тебя не привлекают зелёные глаза и золотые волосы, дон Белтран? Ты совершенно не следуешь моде. Даже король...

Дон Белтран засмеялся:

—      Король тоже?

—    У Генриха проницательный взгляд, — сказала королева. — Никто так не любит красоту, как он, и ты должен признать, что её внешность очень ярка.

—      Но внешность моей королевы ярче!

Они вместе допили вино из кубка, затем губы снова слились в продолжительном поцелуе.

—    Тем не менее я буду продолжать Мучиться ревностью, — призналась она.

Послышалось осторожное царапанье в дверь комнаты. Королева поднялась и села перед зеркалом, доходящим до самого пола. Дон Белтран вытер губы тыльной стороной ладони. Королева взяла в руки кисточку для румян.

—      Вы можете войти, — произнесла она.

Только один человек мог осмелиться побеспокоить королеву Испании, когда она находилась в обществе дона Белтрана. Только для этого человека обе половины дворцовых дверей широко распахивались. Другие, менее значимые персоны в соответствии с испанским этикетом, самым чопорным в мире, должны были ограничиваться одной половиной раскрытых дверей.

Юный паж возвестил:

—      Его величество король!

Генрих Либеральный задержался на пороге.

—      Добрый вечер, Хуана, я могу войти?

Она не могла ему отказать. Более того, в эти дни она прилагала все усилия, чтобы представить их счастливой супружеской парой ради блага инфанты. Нельзя выказывать раздражение в присутствии пажей, когда отец дочери приходит в опочивальню к своей жене.

Королева пожала белыми обнажёнными плечами и утвердительно кивнула отражению короля в зеркале.

—    Не вставай, Белтран, не вставай, — сказал король, фамильярно похлопав его по спине. — Ты оказал мне сегодня большую услугу. Ты всегда рад оказать мне услуги, Боже храни тебя.

Дон Белтран снова расслабился в кресле. Король подошёл к королеве, которая умело накладывала помаду на свои пухлые красные губы. Мягкие шаги короля напоминали кошачью походку; на нём были зелёные бархатные туфли, украшенные сверкавшими драгоценностями.

—    Ты дал мне очень мало времени, Генрих. Я ещё не вполне готова, — сказала королева, надувшись, — и дон Белтран ужасно устал.

—    Это очень важно, иначе я бы не побеспокоил тебя, моя дорогая. Я знаю, что он устал. Проскакать весь этот путь по такому холоду! Бедный юноша! Но я не мог довериться никому другому! Нет никого более проницательного, обладающего большей интуицией, чем наш дорогой граф де Ледесма.