Крестики-нолики - страница 19

На следующее утро за окном едва занимался рассвет, когда сна у меня уже не было ни в одном глазу. Я хотела было тут же пойти да и проверить, нет ли чего-нибудь новенького в дырке в стене, но тут до меня дошло, что докторша вряд ли спозаранку поскачет заниматься такой лабудой. Кроме того, кто вообще сказал, что она станет заниматься этим сегодня? На этом месте я было приуныла, но решила, что надежда на то, что всё-таки станет — лучше бесполезного лежания кверху брюхом и пустой болтовни ни о чём.

В умывальнике было тихо и холодно, словно в морге. Я спокойно мылась и мне было немного странно от того, что вокруг нет обычных воплей и визга — видать, на то мы и были бабами, чтоб верещать по поводу и без. Кроме того, это тоже помогало расслабиться и привести свой чердак в относительный порядок. Время шло. Прозвучал сигнал подъёма, рота потихоньку, полегоньку раскачалась на завтрак, а я всё тормозила и даже посмотреть боялась в сторону окна. Уж только потом я сообразила, почему не вышла на улицу хотя бы даже сразу после завтрака: я боялась обломаться и не увидеть там ничего. Мои мозги самостоятельно, без моего участия решили пойти к дыре в стене попозже, ибо по идее шансы увидеть там хоть что-то увеличивались с каждой минутой. А тем временем я стала думать, что же напишу ей в ответ. По этому важному вопросу требовался совет моего постоянного безмолвного собеседника под названием потолок. Я плюхнулась на койку и уставилась вверх. В нашей относительно халявной службе была куча минусов, но и куча плюсов: например, нам разрешалось валяться на койках в любое время суток, если, конечно, мы не были в это время в наряде, не жрали или не уехали на операцию.

В тот же миг все мысли, даже и бродившие где-то на задворках моей башки, испарились так резко, словно меня приподняло, да и стукнуло со всей дури об этот самый потолок.

Для начала надо было придумать начало. Прямо на этом месте и случился затык.

Передо мной был белый потолок с этой своей клубничиной-пятном около стены, и я представила, что передо мной — большой-большой лист бумаги. "Дорогая Доктор Ад", — мысленно стала выводить я — и тут же поняла, что так не пойдёт. Всё-таки "доктор Ад" было скорее погонялом, нежели именем. Я поменяла "Ад" на "Адель". И всё равно это было как-то не так. Почему "доктор"? Нет, базара нет, конечно, она была доктором, но да ведь я-то писала не благодарственное письмо в больницу и не просьбу быть повнимательней к моей любимой бабушке — со вложенной в конверт сотенной купюрой. Я мысленно исправила "доктор Адель" на просто "Адель", без всяких докторов. Ну, и что это была за шляпа? "Дорогая Адель", подумать только! Оставалось только подписаться в конце "Ваша любящая племянница Ева". Или ещё того круче: намазать губы помадой и шлёпнуть внизу смачный отпечаток. До кучи можно было побрызгать листок одеколоном и засунуть в розовый конверт.

Я представила эту картину, и меня затошнило.

Да что ж это был за день! Не смочь придумать всего-то навсего — первую строчку письма. Даже не всё письмо… Ой, нет. Только не это. Если меня угораздило залипнуть на первой строчке, что же будет со всем остальным?!

Мне показалось, что в комнате стало прохладнее. И ещё мне показалось, что уже завтра докторша будет думать про меня полный отстой. Я окажусь просто везунчиком, если не услышу лично от неё вопроса в лоб, училась ли я вообще в школе. И не были ли случаем мои родители местными торговцами удобрениями.

У меня перед глазами живо возникла докторша, только говорила она почему-то голосом Берц.

— Ну что, совсем кукушку отшибло? — говорила она и до кучи ещё стучала себя ладонью по лбу — с таким звуком, точно это был не лоб, а задница.

Я перевернулась, бухнулась на бок и стала смотреть в окно.

— Или букварь в первом классе на самокрутки пустила, а, Ковальчик? — не унималась докторша с голосом Берц.

Я вскочила и догуляла до окна, чтоб убедиться, что вдохновение точно не прилетит ко мне снаружи.

А на улице по-прежнему стояла жара, как в преисподней. Там, где мостовая была покрыта не брусчаткой, а асфальтом, он плавился и вонял так, словно разлили какую-то химию. В воздухе дрожало марево. Дом напротив можно было бы принять за галлюцинацию, если бы я не знала, что он стоит там уже сто лет. Классный был дом. На крыше то ли надстроили ещё одно помещение — с маленьким балкончиком с перильцами, — чтобы ничего даже там не пропадало впустую, а можно было взять, да и сдать эту комнатушку каким-нибудь студентам с пустыми карманами. То ли так выглядел чердак, и всю эту конструкцию делали просто для красоты. Я вспомнила однажды, что в детстве читала книгу про чудилу, который придумал жить на таком чердаке; только враньё это было или чистая правда, я не знала. Мне часто хотелось взять да и залезть туда с кем-нибудь — наверное, это было бы здорово, особенно на закате, когда солнце цеплялось за все эти флюгеры и шпили на верхушках конических крыш. Они тогда сливались вместе, и, если смотреть прямо на солнце, то похожи были на силуэт одного большого замка с сотней башен. Залезть я бы залезла куда угодно, вопрос был в том, что в одинаре хотелось только лежать пузом вверх и представлять это. Да и зачем бы я одна попёрлась к этому балкончику? Закат я прекрасно видела и из своего окна, а показывать его оттуда надо было кому-то, в этом и была бы вся прелесть.