Крестоносцы и Русь. Конец XII в. — 1270 г. - страница 16
В рифмованной хронике отсутствует погодная фиксация исторических фактов. Изложение событий ведется в ней по периодам правления первых епископов, а затем магистров с указанием продолжительности нахождения их в должности. Названа лишь начальная дата предстоятельства Мейнарда. Причем образование епископства в Ливонии автор относит к 1143 г., т. е. удревняет события на сорок с лишнем лет (см. ком. 13 к ГЛ, I). По другим источникам такая дата не известна. Некоторые исследователи полагают, что это — ошибка, заимствованная автором из более ранних хроник, в первую очередь из предполагаемой хроники Ордена меченосцев [Wachtsmuth 1878: 3–23; Arbuzovs 1938–1939: 36253, 36255]. Обращается внимание также на то, что дата посвящения Мейнарда совпадает с датой основания Любека, купцы которого одними из первых западноевропейцев начали вести торговые операции в устье Западной Двины — Даугавы [Fehring 1983: 13–15; АН: 32]. Иначе говоря, по своему значению немецкая торговая колонизация Ливонии как бы приравнивалась к появлению такого важного торгового цента на Балтике, как Любек. Думается, что выбор даты — 1143 г., совпадающей не только с основанием Любека (т. е. с началом крестовых походов на юге Балтики), но и с важными моментами в истории крестоносцев в самой Палестине, а также Реконкисты на Пиренеях, не был случайным. В результате периферийное ливонское направление в крестоносном движении ставилось в один ряд с другими направлениями 2-го крестового похода, начавшегося в 1147 г., и оказывалось тем самым более престижным, чем походы в Пруссию [Назарова 2002].
«Исправить» историю, как кажется, вполне мог сам автор хроники, посетивший Святую землю и знакомый с историей крестовых походов на побережье Балтийского моря. Ведь такое удревнение событий в произведении времен Ордена меченосцев, когда были живы еще многие современники и участники начала завоевания Восточной Прибалтики, бросалось бы в глаза. Тем более, что в хронике сообразно с начальной датой менялись и даты образования Ордена меченосцев (около 1178 г.), основания Риги (между 1166 и 1177 г.), а также продолжительность предстоятельства первых ливонских епископов и правления магистров меченосцев [Назарова 2002]. В общей сложности сроки их правления продлены таким образом, чтобы охватить период между названной хронистом датой посвящения Мейнарда и моментом создания Ливонского ордена.
В целом же первый период истории завоевания Ливонии служит для автора хроники в значительной мере лишь историческим фоном, на котором разворачиваются более поздние события, представлявшие для него гораздо больший интерес, ибо в его интерпретации только после возникновения Ливонского ордена подвиги рыцарей проявились в наибольшей степени. В связи с этим надо учитывать, что те сообщения о Руси и о столкновениях крестоносцев с русскими, которые относятся ко времени до конца 30-х гг., имеют в источниковедческом плане второстепенное значение и могут использоваться лишь вместе с другими источниками.
Несравненно большую источниковедческую ценность представляют сведения рифмованной хроники по истории русско-ливонских отношений 40–60-х гг. XIII в. По справедливому предположению исследователей, хронист при описании этих событий опирался на какой-то источник, происходивший из Дорпатского епископства [Wachtsmuth 1878: 23; Пашуто 1963: 103–108]. Сравнение со сведениями других источников говорит о достаточной достоверности сообщений хрониста. Хотя, конечно, необходимо учитывать тенденциозность автора в оценках и интерпретации событий. С начала 70-х гг. упоминания о русских исчезают со страниц хроники, что соответствует установлению относительного затишья на русско-ливонской границе, зафиксированного и по другим источникам.
В исторической литературе сохранились упоминания о шести полных и неполных списках хроники. Однако три списка были утеряны ко времени первой публикации текстов хроники. Опубликованы были два списка, а также фрагменты третьего списка (датируется XVI в.) — два коротких отрывка из Государственного архива Дании в Копенгагене. Именно эти два отрывка, содержащие сведения о действиях датчан в Эстонии, увидели свет еще в 1787 г. в Копенгагене в издании «Symbolae ad Literaturum Teutonicam antiqviorem ex codicibus Petri Friderici Suhm» [cm. Schirren 1861: 694; LR: 275; AH: 23].