Криминальные истории - страница 9
— Я не знаю.
— Вам известно, что обвиняемая платила за перевес багажа?
— Да, мне известно об этом.
— И тем не менее вы не взвесили его?
— Нет.
— Я предлагаю суду взвесить багаж сейчас, прямо в зале судебных заседаний, — сказал Мейсон.
— Какова цель этого предложения?
— Если весы, — сказал Мейсон, — покажут, что эти два чемодана без пакетов весят 46 фунтов, это будет означать, что кто-то подложил их в чемодан, когда обвиняемая уже сдала его в багаж.
— Я считаю предложение защиты обоснованным, — сказал судья Альберт. — Собираюсь объявить перерыв на 10 минут. Судебный пристав доставит сюда весы, и мы взвесим чемоданы.
— Это еще ничего не означает, — запротестовал Касуэлл. — Нам приходится верить обвиняемой на слово, что чемоданы весят 46 фунтов. Она находится на свободе под залог. Мы не знаем, что было взято из чемоданов.
— Разве они находятся не в полиции? — сказал судья Альберт.
— Да, находятся. Но обвиняемая имела право приходить и брать из чемоданов одежду.
— Она приходила и брала что-нибудь?
— Ваша честь, я не знаю.
— Если вы не знаете, брала ли она что-нибудь из чемоданов, в равной степени вы не знаете, не было ли что-нибудь положено в них, — возмутился судья Альберт. — Суд объявляет перерыв на 10 минут. Тем временем весы должны быть доставлены сюда.
Мейсон торопливо направился к телефонной будке и, позвонив в пресс-отдел полицейского управления, сказал:
— Через 10 минут в зале заседаний городского суда будет очень интересная демонстрация. Судья Кортленд Альберт будет взвешивать вещественные улики.
— Он же всегда взвешивает улики, — шутливо сказал один из репортеров.
— Но не таким образом, — ответил Мейсон. — Не с помощью обыкновенных весов.
— Что?
— Да, да. С помощью весов через 10 минут. Вам лучше поторопиться. Увидите что-то необыкновенное.
— Какой департамент суда? — спросил репортер.
Мейсон ответил.
— Мы приедем. Если можете, задержите немного возобновление заседания.
— Я не могу, — сказал Мейсон. — Как только весы будут доставлены, судья возобновит заседание. Он считает, что на это потребуется не больше 10 минут, и я с ним согласен. Судебный пристав пошел за весами.
И Мейсон повесил трубку.
Глава VI
Стоя около Виргинии Бакстер, Мейсон говорил:
— Свою стратегию я строю на том факте, что вы говорите мне правду. Если вы лжете, вам это дорого обойдется.
— Я вам не лгу, господин Мейсон.
Далее Мейсон сказал:
— После ареста на первых страницах газет появилась фотография бывшей секретарши, занимающейся наркобизнесом. Вопросу снятия обвинений во время предварительных слушаний было бы посвящено 5–6 строк, и то запрятанных в середину газеты.
Я пытаюсь максимально драматизировать события для того, чтобы они стали предметом большой статьи в газете. Если вы говорите мне правду, ваша репутация будет восстановлена, а всякий читавший ту первую статью после прочтения этой запомнит, что с вас были сняты все обвинения.
— Господин Мейсон, я говорю вам истинную правду. Зачем же мне нужно заниматься наркобизнесом? И именно таким образом?
Ухмыльнувшись, Мейсон заявил:
— Обычно я не задаю себе этих вопросов. Просто я говорю: эта девушка — моя клиентка, и поэтому все права на ее стороне. Во всяком случае, я действую, исходя из этого предположения.
Появились судебный пристав и два его помощника: они вносили взятые из тюрьмы большие весы, на которых обычно взвешивают заключенных.
Судебный пристав вошел в кабинет судьи Альберта, чтобы доложить о выполнении его указания.
Вращающиеся двери зала судебных заседаний широко распахнулись, и в помещение вошли полдюжины репортеров и несколько фотокорреспондентов.
Один из репортеров подошел к Мейсону:
— Не можете ли вы вместе со своим клиентом попозировать около весов?
— Я нет. Мой клиент может, но только после окончания судебной сессии. А в то время и судья Альберт, возможно, выразит желание позировать вам.
— А почему вы не хотите позировать? — спросил репортер.
— Я не считаю это этичным, — ответил адвокат.
Лицо репортера вспыхнуло от гнева.
— Вот что делает с вами коллегия адвокатов! Образует различные комитеты, пытается наладить хорошие отношения с общественностью, а потом прячется за фальшивой вывеской юридической этики.