Криминальный футбол. От Колоскова до Мутко. Расследование с риском для жизни - страница 20

Впрочем, подоплека предполагаемого снятия с долж ности Колоскова была скорее сугубо финансовой, нежели идейной. Такого человека, например, как Виталий Смирнов, сложилось стойкое впечатление, интересовали всегда деньги, точнее их количество. Дурно ли пахнут они, Виталия Георгиевича не интересовало. Он то поддерживал Колоскова, то безудержно критиковал. Поговаривали, именно в тех случаях, когда Вячеслав Иванович «не совсем корректно» вел себя по отношению к начальнику (Смирнов будучи президентом НОК, естественно, курировал деятельность федераций по видам спорта, в том числе футбол).

В этой истории сыграл свою заметную роль и некогда почти всесильный Отари Квантришвили. Совсем не случайно он так часто и настойчиво вторгался в дела футбольные, регулярно как навещая лично Вячеслава Колоскова, так и захаживая на пресс-конференции. Хотя, казалось бы, какое отношение мог иметь бывший борец-вольник к самой популярной в мире игре? Значит, имел. И весьма заметное. На этот счет точных сведений нет, но Отари Витальевич, поговаривали, вкладывал отнюдь не маленькие деньги своего Фонда социальной защиты спортсменов именно в РФС. Рассчитывал, разумеется, на ответную щедрость со стороны Колоскова и его ведомства. Ведь отправиться на предстоящий чемпионат мира по футболу в Америку тот же Квантришвили мог запросто и туристом, но его такой «статус» явно не устраивал. Он претендовал, с его же слов, на включение в состав официальной российской делегации, собиравшейся на мировое первенство 1994 года.

Планов было громадье: реклама себя, дорогого, во время мундиаля, переговоры с самим президентом ФИФА Авеланжем (уж прямо и не знаю, о чем могли бы говорить столь разные люди). На волне футбола Квантришвили намеревался внедриться и в высокие политические сферы России, для этого создавал партию спортсменов, планируя участвовать как минимум в парламентских выборах. Эти поистине наполеоновские планы оборвали, как известно, несколько пуль киллера, выпущенные в Отари Витальевича на выходе из столичных Краснопресненских бань…

Дружба Колоскова и Квантришвили явно раздражала того же Смирнова. От средств Отари, вкладываемых в РФС, Смирнову, как утверждали злые языки, ничего не перепадало. Тут сквозила досада как на Отари, так и на Вячеслава. В общем, у Виталия Георгиевича были все основания, особенно после провального для сборной России чемпионата мира в Америке, сместить подчиненного Колоскова со своего поста. Тут еще включился в «перспективный процесс» возможной отставки футбольного босса Шамиль Тарпищев. Как сооб щил мне тогда весьма надежный источник, Шамиль Анвярович даже вел переговоры с Жоао Авеланжем. Цель? Добиться согласия высокого международного чиновника о снятии Колоскова с поста вице-президента ФИФА (да, Вячеслав Иванович сидел тогда «очень высоко»), чтобы подготовить почву для аналогичных санкций уже дома. Однако, по неофициальной информации, за Колоскова горой встали некоторые представители так называемых коммерческих структур. Они прозрачно намекнули Тарпищеву, что его авто может невзначай взлететь на воздух, если он не оставит попыток устранить Вячеслава Ивановича. После чего у Шамиля Анвяровича энтузиазма явно поубавилось… И Колосков, разумеется, продолжил руководить отечественным футболом.

А Виталий Смирнов очень нервно реагировал на визит в его кабинет на Лужнецкой набережной следователя из Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. После внезапной для многих кончины Отари Квантришвили оперативный сотрудник хотел побеседовать и с Виталием Георгиевичем. О чем? Остается лишь догадываться, ведь отношения Смирнова (по его же словам) с Квантришвили были весьма непростыми… Вам покажется несколько удивительным, но Смирнов, по свидетельству очевидцев, достаточно бесцеремонно выпроводил опера восвояси. Да еще присовокупил: дескать, чтоб больше я вас здесь не видел. Ведь многие наши «шишки», в том числе из мира большого спорта, стоят как бы над законом. Что им какой-то простой опер, обязательная процедура допроса? Это не для них. Так было тогда, так, наверное, обстоит и сейчас.