Криптоматерия - страница 5

стр.

— Готово, — проинформировал техник, извлекая опустевший цилиндр из стэна.

Картер выждал десять секунд, согласно рекомендациям, затем быстро встал, оделся и вернулся к скучающему Барковичу.

Перед уходом они сдали коммуникаторы, наручники и стэны, оставив парализаторы при себе. Использование оружия в нерабочие часы допускалось лишь в случаях самообороны. Рабочий день закончен, но будничные дела ещё нет. Напарники жили в одном районе, но сегодня поедут по домам разными рейсами. На остановке, кроме них, пока никого не было.

— Мне следует навестить семью Сато, — сказал Картер. — Сообщить им, что произошло.

— Кого?

— Полицейского, который сегодня погиб.

— А, — протянул Баркович и добавил, подумав: — Но ты не обязан этого делать. Всю информацию им направят…

— Знаю, — жёстче, чем следовало, перебил Картер. — Я знал его. Он точно так же не был обязан помогать нам, но спас наши шкуры.

Баркович ничего не ответил. Он молчал целую минуту, потом неожиданно произнёс:

— Мне кажется, я уличил Ди в использовании трэша.

Картер почувствовал, как натянулась кожа на лице.

— Что? С чего ты взял?

Ему не хотелось верить услышанному. Особенно, если такое обвинение выдвигал Баркович.

— От неё пахло этой дрянью, когда она вернулась домой после вечерних покатушек с новым приятелем. Я пока не стал поднимать разговор, но ты же понимаешь, что рано или поздно он случится.

Картер непроизвольно сглотнул. Он хорошо знал Диану-2258, возможно, даже лучше, чем её отец, для которого Лицензия превыше всего, даже собственной семьи. Девушке недавно исполнилось семнадцать, и Картер успел стать для неё кем-то вроде старшего брата и советчика.

— Возможно, тебе показалось, — выдавил Картер.

— Ага, конечно.

— Или пахло от её парня, а запах передался.

Баркович покачал головой и покосился на напарника, будто на несмышлёного подмастерья.

— Послушай себя. Если она снюхалась с гнилью или, того хуже, дилером — дело дрянь. Я не смогу оставаться в стороне, ты же понимаешь.

О да, Картер понимал. Он избегал дома Барковича, потому что там жило живое напоминание о непоколебимости принципов его хозяина — жена Барковича Мэри Голд. Изменённая. В Обитель Очищения муж спровадил её лично, ещё когда обладал Лицензией утильщика. И получил по окончании квартала почти безупречный табель. Выходит, сделал всё правильно? Без сомнения, сам Баркович не сомневался в правоте. Теперь же судьбу матери рисковала разделить Диана.

— Пообещай, что не станешь предпринимать непоправимых действий, пока не разберёшься в ситуации, — потребовал Картер.

Баркович лишь хмыкнул.

— Если она чиста, я при всём желании ничего не смогу с ней сделать, — спокойно ответил он. — Ведь тогда пострадает моя Лицензия.

Подошёл автобус, следовавший в район, где жил погибший полицейский. Картер едва успел просочиться в закрывающуюся дверь. Баркович продолжал ухмыляться и помахал напарнику рукой.

* * *

Картер не смог этого сделать. Он уже подошёл к дому и намеревался постучать, подбирая слова, но замер на месте. Как это лучше преподнести? Он не считал себя мастером психологии и утешений, а огорошить с порога много ума не надо. У Сато осталась молодая жена Сиа-1201 и пятилетняя дочь Лу-1418. Они хорошо знали Картера, тот часто бывал у них в гостях, особенно в бытность полицейским.

Картер заглянул в окно. Женщина накрывала на стол ужин. Лу сидела рядом и листала буклет с яркими картинками. Постучись, поздоровайся и расскажи всё, как есть, настраивал себя Картер. Нет, тогда Сиа зарежет тебя ножом для разделки мяса, ведь именно ваша с Барковичем упёртость привела к смерти её мужа. Вы могли вернуться на Свалку завтра, но вас больше заботил потерянный день для Лицензии. Использовав аптечку, вы не имели права вернуться с пустыми руками.

Он отогнал гнетущие токсичные мысли. Картер не знал нужных слов, в которые мог бы их заключить, не причинив ещё большую боль этим людям. Он обязательно навестит их позже, но не сейчас. Он надеялся, что в порыве горя Сиа не схватит дочку за руку и не побежит в Обитель, надеясь раз и навсегда избавиться от горя. Изменённые не плакали, а значит, и не страдали.