Критические статьи - страница 19
/>4), потом, развеселившись, пускаются в пляс, сначала умеренный, но мало-помалу разгорающийся до крайних пределов финской удали и финского задора, вялого, хилого, неуклюжего и комичного в высшей степени (Allegro, A-dur, >2/>4). Нет никакой возможности передать на словах весь юмор и комизм этой прелестной музыкальной картинки. Даргомыжский является здесь таким же великим музыкальным жанристом, как и в своих комических романсах («Червяк», «Титулярный советник» и проч.). Что касается до технических красот музыки, то «Фантазия на финские темы», несмотря на маленький объем свой, представляет богатый материал для изучения. Она переполнена совершенно своеобразными, новыми приемами и эффектами — гармоническими, инструментальными и ритмическими. Музыкальные курьезы, самые небывалые, самые разнообразные, встречаются здесь на каждом шагу; перечислить их в частности решительно невозможно — пришлось бы останавливаться чуть не на каждом такте пьесы. И все это блещет самым неподдельным юмором и остроумием. Из оркестровых вещей Даргомыжского «Фантазия на финские темы» положительно самая лучшая. Впечатление пьесы на публику высказалось ясно в единодушных рукоплесканиях и криках «bis», после которых пьеса была повторена.
За пьесой Даргомыжского следовал фортепианный концерт Шумана, исполненный г. Беггровым. Концерт этот уже известен нашей публике; его играли у нас и Клара Шуман, и А. Рубинштейн>6. На этот раз публика имела право только пожалеть об исполнении пьесы. Г-н Беггров играл до того вяло, бездушно, скучно, до того извратил живой темп финала, что пьеса совершенно утратила свой характер.
Затем исполнены были, в первый раз, два отрывка из оперы «Демон» г. Б. Шеля: «Восточные танцы» и заключительный хор. Оба нумера по музыке слабы. Танцы (собственно лезгинка) выигрывают еще тем, что первая тема их настоящая восточная и верно передающая движение лезгинки; но, к сожалению, дальнейшее развитие ее бледно и вяло. В танцах мало жизни, увлечения, красок. При всем том лезгинка гораздо лучше хора, который по музыке просто плох. Если он и мог кому-нибудь понравиться, так разве только благодаря красивому исполнению в голосах.
Концерт окончился увертюрой к опере «Нюрнбергские певцы» Вагнера. Трудно представить себе что-нибудь скучнее и бесцветнее этой музыки! Хоть бы одна свежая мысль в целой увертюре! Хоть бы проблеск вдохновения! И что за неуклюжее, насильственное сочетание тем! Что за невыносимая оркестровка! Медь ревет без умолку в продолжение всей увертюры и просто приводит в отчаяние; так и радуешься всякому такту, где какой-нибудь трубач или тромбонист остановится, чтобы перевести дыхание. По непомерной сухости, торжественности и обилию медных инструментов можно подумать, что это форшпиль в какой-нибудь бездарнейшей оратории, изображающей падение стен Иерихона. А между тем это не более как увертюра к комической опере из народного быта. Вообразите себе музыку к народной комической опере — и ни малейшего следа жизни и юмора! Сколько нужно иметь слепой веры в авторитеты, чтоб не видеть всей бездарности подобной музыки!
Перейдем теперь к 8-му концерту>7.
Главный интерес этого концерта сосредоточивается, бесспорно, на новой, Второй симфонии г. Римского-Корсакова «Антар». Симфония эта представляет произведение замечательное как по новизне и красоте музыки, так и по изумительно блестящей и колоритной оркестровке. По форме она принадлежит к тому роду симфонических сочинений, который был создан Берлиозом. Это — симфония в нескольких частях, написанная на определенный сюжет, причем разделение на части и построение каждой из них определяется не условною рамкой сонаты, но исключительно содержанием самого сюжета. Сюжет симфонии г. Римского-Корсакова — восточная сказка, содержание которой я постараюсь передать в коротких словах. Антар, возненавидевший людей, потому что они платили ему за добро злом, решился покинуть их навсегда. Он удаляется в Шамскую пустыню, где находятся развалины города Пальмиры. Там он вдруг видит бегущую газель. Мучимый голодом, он гонится за нею с копьем. Но в это время раздается страшный шум: за газелью летит чудовищная птица и хочет растерзать ее. Антару становится жаль газели, он вмиг переменяет свое намерение и вместо нее поражает птицу. Раненое чудовище с грохотом проваливается в пропасть, причем делается такая буря, что Антар не может удержаться на ногах и падает без чувств. Когда он очнулся, он видит себя в роскошном дворце, где множество рабов и рабынь ему прислуживают и услаждают его пением, плясками и яствами. Оказывается, что это дворец царицы Пальмиры — Пери, которая под видом газели искала спасения от нападения злого волшебника, принявшего на себя образ чудовищной птицы. Антар, поразив чудовище, спас Пери. В благодарность за спасение Пери обещает сделать жизнь его полною наслаждений, предупреждая, однако, что каждое из них оставляет после себя горечь, излечиваемую только другим наслаждением. Затем очарование исчезает, и Антар видит себя по-прежнему в пустыне. Это собственно и составляет сюжет 1-й части симфонии. Остальные три части изображают три наслаждения, которым по очереди предается Антар. Первое из них — сладость мести (2-я часть симфонии). Упившись местью, Антар хочет испытать сладость власти (3-я часть симфонии); пресытившись ею, он просит сладости любви, которую и находит в объятиях самой Пери, превратившейся в красавицу-бедуинку. Но Пери напоминает Антару, что это наслаждение — последнее и что горечь, оставляемая им, ничем уже не излечивается. Тогда Антар умоляет Пери отнять у него жизнь при первых же проявлениях этой горечи. Пери исполнила и это желание. Таким образом, после долгого обоюдного счастья Антар умирает возле нее, как только яд пресыщения начинает проникать в его душу (4-я часть симфонии).