Критическое исследование хронологии древнего мира. Том 3. Восток и средневековье - страница 54

Считается, что грамотность в Египте была привилегией лишь очень узкого круга жрецов и писцов. Фактически это мнение ни на чем реальном не основано. Аналогичное мнение о безграмотности древнерусского общества было опровергнуто находками в Новгороде берестяных грамот. Мы полагаем, что и в Египте времен иероглифов грамотность была широко распространена; в противном случае практика сооружения монументальных иероглифических надписей была бы бессмысленна. Конечно, по нашим теперешним меркам большая часть тогдашних грамотеев должна была бы считаться малограмотной; едва ли они были способны на что–нибудь большее, чем медленное со спотыканием чтение несложного текста. Можно поэтому думать, что широкое использование определителей и фонетических чтений имело своей целью оказать помощь малограмотным читателям в понимании текста.

Это объяснение широкого распространения фонетических расшифровок и определителей (подсказанное практикой японского языка) наталкивается на определенные трудности. Дело в том, что египетские идеограммы настолько выразительны, что (в отличие от стилизованных японо–китайских иероглифов) смысл их, как правило, невозможно забыть раз его выучив, особенно, если иероглиф снабжен определителем. Это верно и для составных иероглифов, передающих абстрактные понятия, поскольку принципы их «ребусной» структуры очень просты и естественны. С другой стороны, алфавитные знаки имеют, конечно, весьма условный характер и их запоминание основано почти исключительно на зубрежке и долгой практике в чтении и письме. Получается, что простая и наглядная вещь (иероглифы) разъясняется более сложной, формальной и условной вещью (алфавитом). Этот неожиданный вывод принадлежит, конечно, Морозову. Надо сказать, что в целом замечания Морозова по поводу иероглифики совершенно неудовлетворительны. Он явно не знал простейших фактов об этой системе письменности и основывал свои суждения на перевранной популяризаторами расхожей информации. Поэтому мы пользуемся здесь его соображениями в относительно малой степени. Однако парадоксальный вывод о египетской иероглифической системе письма, как более доступной для чтения, чем алфавитная, нам кажется заслуживающим внимания.

По мнению Морозова, основным текстом монументальных иероглифических надписей является текст алфавитный. Идеограммы же служат для его разъяснения и облегчения чтения (ситуация полностью противоположная японской практике). Можно сказать, что идеограммы монументальных надписей являются в этом отношении предшественниками современной плакатной живописи, исполняющими по существу ту же роль. Это подтверждается также тем, что иероглифические надписи часто сопровождаются изображениями, играющими уже чисто иллюстративную роль.

Тем самым, иероглифическая надпись оказывается доступной практически всем. Полностью безграмотные зрители будут информированы о подвигах и завоеваниях фараона по иллюстрациям. Малограмотные читатели узнают подробности этих завоеваний из иероглифических «ребусов», а те, кто могут читать фонетические знаки, получат полную информацию.

Считается, что папирус, как материал для письма, изобретен в эпоху Среднего царства, «поскольку более древние свитки чрезвычайно редки» ([125], стр. 51). Это, конечно, вздор, потому что без удобного и широко распространенного материала для письма довести письменность до такого совершенства, которые мы наблюдаем в монументальных надписях (даже додинастической (!) эпохи), не представляется возможным. Добиться этого, занимаясь лишь медленным и трудным высеканием иероглифических знаков на стенах, так же невозможно, как приобрести литературную опытность и навык орфографического письма без бумаги (см. гл. 1, § 5).

По той же причине нельзя согласиться и с общераспространенным мнением (не подкрепленным, впрочем, никакими фактическими доказательствами), что «после изобретения папируса писцы первоначально просто копировали формы высеченных иероглифов на новый материал, но позднее, осознав большие преимущества его, стали сокращать некоторые знаки, и отсюда с течением времени развилось совершенно новое письмо, так называемое иератическое» ([123], стр. 52). Не может быть сомнения в том, что