Критика теорий культуры Макса Вебера и Герберта Маркузе - страница 16
. В своем «Одномерном человеке» Маркузе разъясняет этот тезис: «…Переход от капитализма к социализму, несмотря на революцию, является количественным изменением. Порабощение человека его средством труда продолжает существовать в еще более рационализированной, еще более всеохватывающей и чреватой многими последствиями форме[93].
Согласно Маркузе, социалистический общественный строй является лишь другой формой «прогрессирующего индустриального общества», точно так же «учрежденной системы», в которой техника все в большей мере становится орудием социального контроля, потому что она устанавливает определенный образец поведения, который действует и вне процесса труда и формирует индивидов в духе господствующих общественных интересов[94].
Маркузе превращает развитие производительных сил в условиях научно-технической революции в самостоятельный процесс, абстрагированный от форм, в которых он протекает. Он не может понять, что порабощение человека при империализме обусловлено не средствами труда и, следовательно, не технологическими данностями, а общественной властью, именно фактом раскола общества на владельцев средств производства и людей, не владеющих ими, которые экономически принуждаются продавать свою рабочую силу. С передачей основных средств производства в народную собственность в результате социалистической революции, с установлением социалистических производственных отношений, качественно новых форм развития производительных сил, порабощение человека человеком раз и навсегда лишается своей основы, ибо вместе со своим собственным освобождением рабочий класс окончательно ликвидирует эксплуатацию человека человеком. Уничтожение эксплуатации чужой рабочей силы образует сущность революционного скачка от капитализма к социализму. Но Маркузе концентрирует свое внимание на явлениях. Он абсолютизирует неизбежное также и при социализме подчинение человека материальным условиям производства и обмена, которые, как предсказывал Ф. Энгельс еще в 1874 году, неизбежно будут развиваться вместе с развитием крупной промыш-
[30]
ленности и крупного земледелия[95]. Эти материальные условия, осуществляясь в процессе единства социалистической и научно-технической революции, требуют особенно сознательной дисциплины и признания авторитета социалистического руководства.
Хотя на словах Маркузе отмежевывается от теории конвергенции, однако фактически его концепция примыкает к числу разновидностей этой буржуазной теории, так как она отождествляет капитализм и социализм в существенных признаках и ограничивает различия второстепенными явлениями. Совпадающими признаками того и другого общества Маркузе считает:
а) формальную «технологическую» рациональность всех областей жизни, особенно технико-экономического базиса и механизма господства, растущий контроль над человеком и природой, который, однако, по существу, оказывается иррациональностью, поскольку противится своей собственной ликвидации;
б) растущий комфорт, который, по его мнению, обе системы дают индивидам, благодаря чему последние все более крепко связываются с различными господствующими бюрократиями. По сравнению с этими якобы общими существенными чертами капитализма и социализма Маркузе оценивает различия как незначительные и ограничивает их отклонениями в характере учреждений и разницей в способе управления. Так, социалистические государства он рассматривает как системы «тотального» управления, в то время как современные империалистические государства он определяет как государства с «плюралистическим» управлением. Как и Макс Вебер, он считает «плюралистическую» форму управления в принципе более приемлемой. Правда, учитывая практику государственно-монополистически организованного капитализма, он честно признавал, что этот плюрализм является «идеологическим, иллюзорным», так как разные силы взаимно уничтожаются в интересах защиты существующего строя[96], — точка зрения, которая не могла найти отклика у Макса Вебера.
Подобно Веберу, Маркузе применяет к социализму чисто формальные критерии; он ограничивается сравнением лежащих на поверхности явлений и оставляет вне поля зрения вопрос о характере способа производства. В результате этого методологически ложного подхода он, как и Вебер, приходит к отрицанию качественных различий обеих систем, так что уже не может быть и речи о социализме как альтернативе капитализму. Это качественное отождествление капитализма и социализма как одинаково репрессивных, рационально бюрократизированных, идеологически унифицированных систем влечет за собой опасные прагматические последствия, о которых здесь мы упоминаем лишь в общих чертах. В условиях империализма, поскольку считается бессмысленным превращение капитализма в социализм, такое отождествление сознательно или