Кронос - страница 15

Огромный сорокапятифутовый самец медленно кружил вокруг, рассматривая пришельцев и чувствуя себя в полной безопасности. Когда отец с дочерью подобрались поближе, кит только глянул на них и продолжил лениво выписывать круги. Хороший знак. Аттикус переместился так, чтобы оказаться точно над спиной животного. Он чуть опустился и коснулся гладкой кожи гиганта сразу за спинным плавником. Джиона поплыла следом. Кит издал басовитый возглас, явно довольный оказанным ему вниманием.

— Папа!

— Да, дочуня?

— Спасибо тебе.

Не успел Аттикус ответить, как откуда-то раздался громкий, пронзительный крик. Он явно исходил от другого стада китов, находящегося неподалеку. Среагировал Аттикус мгновенно, отплывая прочь от животного.

— Джиона! Быстрее уходи от него!

Он знал, что сейчас произойдет.

Вода вокруг заходила бурунами. Мощные водовороты закрутили людей, как пушинки. Один за другим киты обратились в бегство. Крик предвещал опасность. Что-то напугало животных.

Когда до ушей Аттикуса донесся повторный вопль, он понял: они серьезно влипли. Киты мчались прямо на них, чем-то чертовски напуганные. Аттикус сглотнул. Через несколько секунд они с дочерью окажутся на пути несущегося на полных парах товарняка.

Отмель Джеффри, Атлантический океан

Что же так напугало китов? Чем бы оно ни было, Аттикус изо всех сил боролся с искушением побыстрее добраться до поверхности. Они погрузились слишком глубоко, и быстрый подъем будет чреват декомпрессионной (иначе — кессонной) болезнью. Чтобы уберечься от нее, надо подниматься со скоростью семнадцать футов в минуту с остановкой на глубине пятнадцати футов от… Вызывает кессонную болезнь избыток азота, накапливающегося в теле ныряльщика из-за того, что он дышит воздухом под большим давлением, нежели обычно. Это не страшно, пока находишься на глубине, но по мере приближения к поверхности давление уменьшается и азот начинает высвобождаться из организма через легкие. Если подниматься быстро, азот не успевает выйти и проникает в кровь, которая наполняется пузырьками, как только что открытая бутылка газировки. Отсюда — головные боли, слабость, головокружение; в некоторых случаях — потеря сознания, изредка — летальный исход.

Страдают от кессонной болезни прежде всего неопытные ныряльщики, а также дайверы, поддавшиеся панике на глубине. Аттикус на подводном плавании съел уже не одну собаку, поэтому принял единственно верное в сложившихся обстоятельствах решение: оставаться на месте. Все равно им не успеть подняться, поэтому лучше не рисковать лишний раз здоровьем, спокойно дожидаясь развития событий.

События не заставили себя ждать: с десяток китов несло прямо на них; да и не просто несло — они мчались. Аттикус и не думал, что этим гигантам доступна такая скорость.

— Папа… — Голос Джионы предательски дрожал.

— Приготовься открыть октопус[14] и продуть баллон.

— Сейчас?

— Нет, они еще далековато. Мы должны подпустить их поближе, иначе пропадет весь эффект.

Киты находились всего в пятидесяти ярдах и приближались с огромной скоростью. Впереди плыл вожак, самец огромных размеров.

Тридцать ярдов… двадцать…

— Пора!

Пузырьки газа, выпущенного из баллонов, полностью перекрыли обзор. Аттикус не видел, что происходит вокруг, но его план, похоже, сработал — они были живы. Дезориентированный вожак свернул в сторону, чтобы обогнуть непонятное препятствие, остальные последовали за ним. Спустя несколько секунд Аттикус смог разглядеть удаляющиеся фонтанчики — вроде все обошлось.

— Папа! — Джиона сжала его руку с такой силой, что он поморщился от боли.

Взглянув назад, Аттикус на мгновение ослеп от сверкающей серебристой массы, надвигающейся на них. Он сразу признал в этой новой напасти самую обычную сельдь; но с ней тот же трюк, что с китами, ни за что не сработает. Рыба в панике спасалась от кого-то или чего-то.

Мгновение спустя они оказались в самой середине косяка — рыбы проносились сверху и снизу, с боков, с силой бились о гидрокостюмы. «Давненько меня этак не лупили», — невесело усмехнулся Аттикус. Он почем зря отмахивался направо-налево, с ужасом думая, каково же приходится его бедной девочке. Джиона совсем рядом кричала от боли и отчаяния, а он… он ничем не мог ей помочь, сражаясь с бесконечным потоком обезумевшей сельди.