Кровь ацтека. Наследник - страница 41
Оживший в первый момент инстинкт lépero побуждал меня взять быстрого коня и скакать прочь из города — вовсе не из страха перед рабами, но чтобы быстрее добраться к туннелю и предупредить дона Хулио и Матео о том, что мы ошиблись и должны бежать. Я бы преспокойно оставил Изабеллу и Инес в руках коварных рабов, но я не мог бросить бедную Хуану.
Казалось, что весь город вышел на главную площадь. Мужчины, женщины и плачущие дети (большинство, как и мы, в ночных одеяниях) кричали, чтобы вице-король подавил мятеж и спас Мехико.
Вице-король лично вышел на дворцовый балкон и призвал народ к тишине, после чего специально высланные им глашатаи со всех возвышений повторили следующее его заявление:
— Час назад стадо свиней, пригнанных на рынок, проломило ограду и разбежалось по улицам. Услышав топот и визг, люди перепугались, приняв свиней за армию рабов. Поднялась паника, однако бояться не следует. Расходитесь по домам. Никакого восстания нет и в помине.
У примитивных народов памятные события истории запечатлеваются в сказаниях и легендах, которые дикари распевают у костров. Цивилизованные же народы записывают эти события и передают свою историю потомкам в форме заметок на бумаге. Вот и на этот раз, если бы не письменные свидетельства, то кто бы поверил, что жители одного из величайших городов мира могли повести себя так глупо?
Если бы история на том и закончилась, дети наших детей и более далёкие наши потомки могли бы лишь посмеяться над этой картиной — знатные доны и благородные дамы, представители лучших семейств города, бегущие по улицам в ночных рубашках, прижимая к груди монеты и драгоценности. Но испанец — существо гордое, это настоящий хищник, завоеватель империй, разоритель континентов, и он не смирится с унижением, не выхватив меч и не пролив кровь.
У вице-короля стали требовать заняться «проблемой» рабов. Доклад дона Хулио о мятежных разговорах в пулькерии и выборах короля с королевой сочли доказательством того, что восстание действительно замышлялось.
Аудиенсия, верховный суд Новой Испании, в котором председательствовал сам вице-король, издала приказ арестовать тридцать шесть африканцев, имена которых были записаны в пулькерии в ту ночь, когда мы с Матео поили их на дармовщинку. Из этих арестованных пятерых мужчин и двух женщин поспешно объявили виновными в мятеже и повесили на главной площади Мехико, после чего им отрубили головы и, насадив на пики, выставили при входах на дамбы и Сокало. Остальные понесли суровое наказание: мужчин подвергли порке и кастрировали, женщин же били до тех пор, пока не содрали с их спин плоть до самых костей.
В отличие от большинства людей из общества я не пошёл смотреть на казни и порки, но всё равно имел несчастье столкнуться лицом к лицу с «королём» Янагойи «королевой» Белонией. Их глаза преследовали меня, когда я пересекал главную площадь. К счастью, отсечённые головы не могли вращаться на пиках, и я поспешил уйти прочь от их обвиняющего взгляда.
Матео уехал в Веракрус, чтобы отправить письмо старому приятелю в Севилью: тому предстояло договариваться о покупке книг, запрещённых святой инквизицией. Матео решил послать это письмо на корабле, который водил один из тех морских волков, что не боятся курсировать между Веракрусом и Севильей в промежутках между вояжами казначейского флота, ловко ускользая от орудующих в этих водах пиратов.
Чтобы получить нужный список, который, по нашему мнению, устроил бы покупателей, мы сверились с Index librorum prohibitorium — Списком книг, запрещённых святой инквизицией. Матео предлагал сделать ставку на рыцарские романы. Я же посоветовал ему заказать книги для женщин, скучающих в замужестве и страдающих от неутолённых страстей, — сочинения, где рассказывается о романтической любви, о мужественных, но нежных возлюбленных: в их крепких объятиях героиня испытывает неземную страсть, о которой всегда мечтала.
Для тех, кому больше по вкусу были римские оргии, я выбрал две книги, которые вогнали бы в краску и Калигулу.
Мы добавили в список ещё несколько сочинений — о составлении гороскопов, о наведении чар и парочку научных фолиантов, которые, как я знал, дон Хулио тайно хранил в своей библиотеке.