Кровь Аэнариона - страница 14
Возможно, как раз потому, что Аэнариону не сказали, что его дети живы.
Многие учёные думают, что когда Меч был освобождён, Сердцедуб и его доверенные принцы были правы, что сохранили от Аэнариона тайну о его выживших детях. Они указывают на то, что случилось с теми эльфами, что последовали за Королём-Фениксом, а также на то, что произошло с Малекитом, который стал известен как Король-Чародей. Держа детей подальше от их отца, они тем самым спасли их от гибельного влияния Меча Каина.
И таким образом, в Иврейне, эльфы обрели Вечную Королеву с чистой репутацией, и ей все мы должны возносить хвалу.
Возможно, те, кто хранил секрет от Аэнариона, имели и иные причины. Учёные говорят, что, учитывая те планы, которые Морати имела насчёт своего сына Малекита, маловероятно, что дети бы прожили бы долго в Нагарите, где она легко могла бы схватить их. Вторая жена Аэнариона стала известна благодаря её знаниям о ядах, зельях и злом колдовстве. Кто знает, как долго бы Морелион и Иврейна смогли бы прожить, если бы она узнала об их существовании?
Какими бы ни были причины, действия Сердцедуба и принцев обеспечили выживание линии Аэнариона в двух главных ветвях: одна дала нам линию удачных Вечных Королев по настоящее время. Другая линия благословила и прокляла Ултуан множеством наследников блестящей и испорченной Аэнарионовой крови. В частности, они, как и их великий предок, дали эльфам столько же причин как проклинать их, так и быть им благодарными».
Принц Илфарис, История Крови Аэнариона.
10-й год правления Финубара, вилла Арафиона, Котик (2173 имперский год)
Тирион сидел на краю стены виллы своего отца, свесив ноги и радуясь чувству опасности. Позади него лежал двадцатифутовый обрыв, а тот, что был впереди, был еще круче, потому что земля уходила вниз по склону. Если он упадёт отсюда, то может переломать себе все конечности на усыпанной камнями земле внизу.
В ясном голубом небе поздней зимы ярко горело солнце. Высоко в горах Котика было холодно. Его дыхание превращалось в облачка ледяного пара, он чувствовал, как замерзает сквозь тонкую ткань своей изодранной кожаной туники и залатанный шерстяной плащ. Вдалеке он увидел отряд всадников, скачущих вверх по склону к вилле на вершине холма.
Путешественники были редки в этой части Ултуана. Очень немногие люди когда-либо приходили к ним в гости. Большинство из них были проезжими охотниками, бросавшими часть своей добычи в качестве десятины для охоты на землях его отца. Один или двое из них были горными жителями, которые пришли посоветоваться с его отцом по поводу болезни в их семье или по какому-то незначительному вопросу магии или науки.
Все было иначе, когда его мать была жива, по крайней мере так утверждала Торнберри. Когда его родители приехали сюда на один-два летних сезона, спасаясь от жары в низинах, в доме было полно народу. Колдуны и ученые со всего Ултуана приезжали сюда вместе с богатыми родственниками его матери. Народ любил его мать, и многие были готовы отправиться даже в это отдаленное место, чтобы навестить её.
Но Тирион не знал ни о чём из этого. Его мать умерла во время трудных родов, дав жизнь ему и его брату, и он никогда не знал каково было жить с ней. В одном он был уверен — никто из местных жителей, кроме его отца, не мог позволить себе купить лошадь, не говоря уже о боевом коне. Глаза Тириона были остры, как у орла, и он увидел, что незнакомцы сидят верхом на конях еще больших, чем у его отца, и одеты так, как он видел только на иллюстрациях в книгах. Большинство из них были вооружены копьями. Он не мог себе представить, что еще может быть в этом длинном шесте с развевающимся вымпелом. По правде говоря, он не хотел, чтобы это было что-то еще. Он хотел, чтобы они были рыцарями, блестящими воинами, о которых он и его брат всегда читали в старых книгах своего отца. Он подумал, не связано ли это каким-то образом с его днем рождения, который должен был состояться завтра, хотя отец, похоже, опять забыл об этом. Он почему-то чувствовал, что так оно и есть. Это казалось правильным.
Он вскочил, балансируя на тонком выступе стены, затем пошел вдоль нее к крыше конюшни, вытянув руки по бокам, чтобы сохранить равновесие. Он пролез внутрь через большое отверстие в покрытой шифером крыше и спрыгнул на опорную балку. Пыльный, затхлый запах старого здания наполнил его ноздри вместе с теплым животным запахом отцовской лошади. Он пробежал вдоль балки, схватил веревку, которую оставил привязанной к краю, и прыгнул.