Кровь бедняка. Толкование общих мест. Душа Наполеона - страница 12

Во Франции буржуазность достигла классической законченности и совершенства. Нигде нет такого предельного, эстетически завершенного мещанства. Франция дает последние плоды буржуазной культуры. И во Франции должен был явиться величайший изобличитель буржуазности и страстный ненавистник смрадной мудрости буржуа. «Exégèse des lieux communs» — зеркало, поставленное перед буржуазным миром. По радикализму и глубине изобличения мещанства Л. Блуа стоит выше Ибсена. Он проникает в самые тайные движения буржуазного сердца, буржуазной воли и мысли, в метафизику и мистику буржуа. Он вскрывает мистические корни экономического материализма. Для Л. Блуа буржуазность не есть социальная категория, как для социалистов, остающихся на поверхности явлений, и даже не психологическая категория, а категория метафизическая и мистическая. Категория буржуа и буржуазности — основная во всем его мышлении, во всех его оценках. Он хочет дать метафизику буржуазности, интуитивно проникнув в мистическую глубину буржуа. Презрение, гнев, ненависть — методы этого интуитивного познания, методы, давшие изумительные результаты. Л. Блуа вскрывает, что всякий буржуа, будь он христианин и добрый католик, верит лишь в этот мир, в данность, в необходимость, в полезное и деловое и не верит ни во что иное, ни во что рождающееся после Креста и Голгофы. «Великолепное превосходство буржуа основано на неверии, даже после того как он увидел и дотронулся. Что я говорю! на невозможности увидеть и дотронуться вследствие неверия» («Exégèse des lieux communs»). У Блуа есть гениальное определение идолопоклонства: «Идолопоклонство — это предпочтение видимого невидимому» («Le mendiant ingrat»). Буржуа всегда идолопоклонник, он живет рабством у видимого. И как много таких буржуа–идолопоклонников среди добрых католиков! Л. Блуа не выносит буржуазную религиозность — она хуже атеизма. С каким уничтожающим сарказмом говорит он о том, что такое le bon Dieu для буржуа: «Le bon Dieu du Bourgeois est une espèce de commis dont il n’est pas sur et qu’il se garde bien d’honorer de sa confiance… il n’y a pas à dire, le bon Dieu est extrêmement décoratif dans les boutiques. On sait cela, quand on est dans le commerce… je ne serais pas étonné si, quelque jour, un huissier de grande banlieue me faisait présenter un commandement par le bon Dieu parlant à ma personne» [13] («Exégèse…»). Буржуа явился в мир, когда Деньги были отделены от Бедняка, мир отрезан от Христа. Буржуа и есть «мир». Это буржуа распял Христа и вечно Его распинает. «Ныне буржуа заменил Христа». (Там же). Для буржуа «дела — его Бог, его Абсолют». «Etre dans les Affaires, c’est être dans l’Absolu» [14]. (Там же). «Дела — дела, как Бог — Бог, то есть превыше всего. Дела — это необъяснимое, таинственное, нетленное». (Там же). И Блуа ненавидит все «деловое», отказывается принять и тайну «делового». У буржуа есть много своих тайн, совсем непостижимых со стороны. Существуют мистерии буржуазности, к которым нужно приобщиться, чтобы постигнуть их. Для Л. Блуа вся экономика буржуа есть теология, обратная теология; мудрость буржуа — вывороченная божественная мудрость. «Никогда мексиканский или папуасский идол не был так обожаем, как обожает себя буржуа, и не требовал таких страшных человеческих жертв». (Там же). «По природе своей буржуа — ненавистник и истребитель рая. Когда он замечает прекрасное место, мечта его — вырубить большие деревья, иссушить источники, провести дороги, устроить лавки и… Он называет это «monter une affaire» («начать дело»). (Там же). Так совершает буржуа свои мистерии — «Faire travailler l'argent» («Деньги должны приносить прибыль»), «Il faut mourir riche» («Нужно умереть богатым»), «Quand on est dans le commerce» («Заниматься торговлей»), «Etre pratique» («Быть практичным»), «Rentrer dans son argent» («Вернуть себе свои деньги»), «Assurer l'avenir à ses enfants» («Обеспечить будущее своих детей»), «Le temps c’est l’argent» («Время — деньги») и пр., и пр. «Величественная судьба буржуа есть вывернутое наизнанку искупление, как его понимают христиане. Для него одного род человеческий должен быть распят. Нужно было, говорят, чтобы Сын Божий воплотился, пострадал при Понтии Пилате и умер на Кресте, чтобы все люди были искуплены. Вот противоположное. Неизбежно, необходимо, абсолютно и навеки, чтобы все существа вольно или невольно были принесены в жертву, для того чтобы буржуа переваривал спокойно, чтобы его кишки и почки были в безопасности, чтобы знали, что он настоящий Бог и что все сотворено для него» («Exégèse…»). Но настанет день, когда Христос скажет буржуа: «Я Сам — Деньги, и Я не знаю тебя». (Там же).