Кровь и свет Галагара - страница 24
– Агар агаром, а не тружуся даром.
– Эй, хозяин, а этому юному обжоре подай-ка два рафа рабады, лухтики в голечном масле, мясную похлебку с корсовой кашей, ломоть идреца с жерфом и дюжину лацаев с вареньем.
– И крылышко! Крылышко фогоратки! – утробно проревел мальчишка. Форл усмехнулся, кивнул и с изумлением услышал в ответ:
– Будет исполнено в точности, господин.
Проводив хозяина своим пристальным птичьим взглядом, Кин Лакк тут же наклонился к царевичу и зашептал:
– Не нравится мне эта деревенская харчевня, в которой подают, что ни попросишь. Сдается мне, что нас тут поджидали.
– Ничего не поджидали, – почти закричал мальчишка, неприятно поразив форла своим на редкость тонким слухом. – Это все для охотников наготовили, для охотников из Дигала. Они обещали к вечеру вернуться, охотники-то, и не вернулись.
– А ты откуда знаешь? – страшным голосом вопросил Кин Лакк.
– Да уж знаю, – буркнул мальчишка. Но в этот лум, помешав Кин Лакку углубиться в распросы, к столу подоспел хозяин с кувшином рабады и дымящимися горшочками на темной широкой доске. И как только он разлил рабаду по рофовым кружкам, прежде составив горшочки на стол, входная дверь с треском распахнулась и в харчевню влетел какой-то здоровенный молодец с разорванным воротником из белых цинволевых кружев, всклокоченными волосами и горящим взором. Первым делом он рванулся к окну и высадил его, ударив ногой в переплет. Молодец помедлил, развернулся и стремглав кинулся на обомлевшего хозяина. Ур Фта вскочил из-за стола, лишь только грохнула дверь, и схватился за рукоять цохларана, но Кин Лакк удержал его, ожидая, чем обернется дело и не очень-то сочувствуя багроволицему харчевнику. Меж тем неведомый здоровяк сгреб того за грудки левой рукою, правой выхватил из ножен, болтавшихся у бедра, кинжал с волнистым лезвием и, помахивая им под носом у трясущегося хозяина, ровно и внушительно проговорил:
– Если жизнь дорога, покажи, где укрыться, а этим, – он кивнул в сторону распахнутой двери, – скажешь, что я-де выпрыгнул в окно.
Хозяин часто закивал и, освободившись от железной руки, душившей его его же собственным воротом, провел незваного гостя на кухню. И тут же вылетел обратно, причем похоже было на то, что его подогнали хорошим пинком. Едва бедняга отряхнулся, приосанился и сделал шаг по направлению к двери, как на пороге появились новые посетители. Это были деревенские жители – один постарше, коренастый и грузный, как тинтед на задних лапах, и такой же злой. Двое других, молодые и долговязые, так свирепо размахивали коптящими факелами и сучковатыми айоловыми дубинами, что Кин Лакку не удалось толком разглядеть их лица.
– Где он? – заорал коренастый неожиданно тонким голосом.
– Рех, старина, клянусь тебе, он выскочил в окно, – с подкупающей искренностью пролепетал хозяин. Доверчивые преследователи, все трое, не долго думая, вывалились в оконный проем и с воплями скрылись в темноте.
Харчевник некоторое время глядел им вслед, не двигаясь с места, затем очнулся, бросился к разбитому окну, захлопнул уцелевшие ставни и, тяжело дыша, опустился на лавку.
Немного погодя, незнакомец явился из своего укрытия взорам недоумевающего Кин Лакка, мальчишки-пастуха и до полусмерти напуганного хозяина. Он уже успел слегка пригладить кудрявые волосы, привести в порядок одежду и вложить кинжал в ножны. Подойдя ближе к свету, молодец широко улыбнулся и учтиво поклонился Ур Фте и Кин Лакку. Был он о двух руках, но из тех, о ком говорят: «Двумя все четыре переломает». Ростом керпита в полтора, лицом белее первого снега, с глазами черными и горящими как угли и тонкими губами, красными как свежая кровь шарпана.
Густым бархатистым голосом он произнес:
– Позвольте узнать ничтожному ваши восхитительные имена, почтенные агары.
Что-то в этом голосе и в этих чудесных глазах подсказало царевичу и форлу, что можно не таиться и назвать себя незнакомцу.
– Как! Сам наследник великого Син Ура? Долгие годы мечтал я о счастье встретиться с вами и, как говорится, подносить вам стрелы в бою. И вас, наставник Кин Лакк, я давно почитаю за второго отца. Вот только кто бы мог подумать, что доведется встретиться в этой вонючей харчевне на краю жалкой крианской деревеньки!