Кровь Янтаря. Знак Хаоса - страница 4

– В такой момент в руке хорошо иметь Булатный Меч – вот что я могу сказать.

Люк рассмеялся, но я заворожённо уставился на это устройство, выглядевшее так, словно его сделали из крыльев мотыльков и свёрнутого спиралью лунного света.

И тут я снова услышал кулдыканье.

– Не стой тут просто, глубоких полон дум! – бросил Кот, осушая стакан Шалтая и снова исчезнув.

По-прежнему усмехаясь, Люк протянул свою кружку наполнить по новой. А я стоял, глубоких полон дум. Применённый мною для уничтожения Брандашмыга метод заклинания изменил ход моих мыслей. В последовавший за ним недолгий миг у меня в голове, кажется, начало проясняться. Я отнёс это на счёт недолго виденного мною образа Логруса. И поэтому снова вызвал его.

Знак возник передо мной, паря в воздухе. Я задержал его, смотрел на него. Казалось, в моей голове снова задул холодный ветер. Осколки памяти притягивались друг к другу, собираясь в цельную ткань, наделённую пониманием. Ну, конечно…

Кулдыканье стало громче, и я увидел плывущую среди отдалённых деревьев тень Бармаглота, с глазами, похожими на посадочные огни и с множеством острых граней, предназначенных для кусания и хватания.

И это не имело ни малейшего значения. Ибо я понял теперь, что происходит, кто в ответе, как и почему.

Я согнулся, наклонившись пониже, так что чуть задел костяшками пальцев носок правого сапога.

– Люк, – обратился я. – У нас есть одна проблема.

Он отвернулся от стойки и взглянул на меня.

– В чем дело? – спросил он.

Те, в чьих жилах течёт кровь Эмбера, способны на потрясающие силовые аттракционы. Поэтому среди своих это качество взаимно аннулируется. Следовательно, к таким делам нужен исключительно правильный подход, если ты вообще намерен прибегать к ним…

Я взметнул свой кулак от самого пола со всей силой, которую только мог в него вложить, и нанёс Люку такой удар в челюсть, что моего друга приподняло над полом, перевернуло и отправило на рухнувший от этого стол, но не остановило. Люк продолжал скользить на спине в другой конец бара, где он и остановился наконец, весь помятый, у ног тихого джентльмена викторианского вида, который выронил кисть и быстро отшатнулся в сторону, когда Люк затормозил в его ногах. Я поднял левой рукой кружку и вылил её содержимое на правый кулак, в котором из всех ощущений осталось только такое, будто я врезал им по горе. Как только я все проделал, свет померк и наступил миг полнейшей тишины.

Затем я бухнул кружкой по стойке.

Помещение выбрало именно этот момент, чтобы содрогнуться, словно в преддверии землетрясения. С полки упали две бутылки, закачалась лампа, кулдыканье стало слабее. Я взглянул налево и увидел, что жуткая тень Бармаглота отступила несколько в глущобу. Больше того, нарисованная часть перспективы теперь протянулась гораздо дальше в нормальное пространство и, похоже, продолжала наступать в этом направлении, превращая трехмерное пространство в плоскостную неподвижность. Судя по звукам, Бармаглот теперь удалялся налево, спеша обогнать продвижение плоскости. Труляля, Траляля, Додо и Лягушонок принялись упаковывать свои инструменты.

Я направился через бар к распростёртому телу Люка. Гусеница разбирала кальян и я заметил, что её гриб наклонился под странным углом. Белый Кролик удрал в нору под стойкой и я слышал, как бормотал проклятья Шалтай, качаясь на табуретке, куда только-только сумел вскарабкаться.

Я помахал джентльмену с палитрой и приблизился к нему.

– Извините за беспокойство, – сказал я, – но, поверьте, это к лучшему.

Я поднял обмякшее тело Люка и перекинул его через плечо. В мою сторону устремилась стая игральных карт. Я отпрянул, чтобы не мешать их стремительному полёту.

– Господи Боже! Это напугало Бармаглота! – заметил позади меня джентльмен с палитрой.

– Что? – переспросил я, не уверенный, действительно ли желаю это знать.

– Это, – ответил он, показывая в сторону передней части бара.

Я посмотрел и понял, что Бармаглот проявил не трусость, а благоразумие.

В бар только что вошёл двенадцатифутовый Огненный Ангел, красновато-коричневого цвета, с крыльями, словно окна матового стекла. Наряду с намёками на смертоносность, это напоминало мне богомола. На шее у него был шипованный ошейник, а из короткого меха при каждом движении высовывались многочисленные, похожие на тернии, когти. Один из когтей зацепил и сорвал с петель шатающуюся дверь, когда существо втиснулось внутрь. Это был зверь Хаоса – редкий, смертельный и высокоразумный. Я уже много лет не видел ни одного такого и не желал бы видеть сейчас. Я также нисколько не сомневался, что находится он здесь из-за меня. В какой-то миг я пожалел, что потратил заклинание остановки сердца на всего лишь заурядного Брандашмыга. Пока не вспомнил, что у Огненных Ангелов три сердца. Я оглядывался, когда он заметил меня, издал короткий охотничий вой и устремился в мою сторону.