Кровавая наследница - страница 7
Ее черед отдавать приказы. Ее черед командовать.
– Теперь открой дверь.
Медленно, пошатываясь, аферист поднялся на ноги. Его била дрожь. Лицо лоснилось от пота. Он некоторое время теребил замок в руках, потом послышался скрип двери.
Ана вышла из камеры и повернулась к Острослову. Ее немного покачивало из-за нового приступа головокружения. Когда Рамсон при виде ее съежился от страха, внутри Аны что-то сжалось от извращенного удовольствия. В тех местах, где под кожей лопнули сосуды, на рубахе расплывались пятна крови. Завтра, подобно страшной болезни, его тело покроет россыпь безобразных синяков. Дело рук дьявола, говорил Садов. Прикосновение деимхова.
Ана отвернулась прежде, чем ее охватило чувство отвращения от содеянного. Она машинально потянулась к капюшону, накидывая его, чтобы спрятать глаза. В руках ощущалась тяжесть, они были покрыты выступающими венами, набухшими от крови. Она спрятала голые ладони под плащ, пальцы вцепились в холодную ткань. Без перчаток она чувствовала себя незащищенной.
Волосы на затылке зашевелились, когда Ана поняла, что в тюрьме воцарилась абсолютная тишина.
Что-то было не так.
Стоны и перешептывания заключенных смолкли – затишье перед бурей. И вдруг в одном из дальних коридоров послышался металлический лязг.
Ана напряглась. Сердце быстро забилось.
– Нам нужно выбираться отсюда.
– Боги всемогущие, – выругался Острослов. Он встал с земли и снова сел, припав к стене. Он тяжело дышал, а на шее вздулись жилы. – Ты кто такая?
Вопрос застал Ану врасплох: она могла дать на него тысячу разных ответов. Череда непрошеных воспоминаний пронеслась перед ее внутренним взором, как будто кто-то перелистывал страницы пыльной книги. Замок из белого мрамора на фоне зимнего пейзажа. Очаг, треск огня, спокойный низкий голос папы. Брат, золотоволосый, с глазами-изумрудами. Его смех лучистый, как солнце. Милая тетя, ее глаза всегда такие выразительные: голова склонена в молитве, темная коса, спадающая на плечи…
Ана загнала эти воспоминания обратно в глубины памяти, отгораживая их стеной, которую строила весь прошедший год. Ее жизнь, ее прошлое, ее преступления – это ее тайны. Она не могла позволить, чтобы человек, находящийся перед ней, разглядел в ней какую-то слабость.
Прежде чем она успела ответить, Острослов вскочил на ноги. Он двигался так быстро, что она едва успела издать удивленный возглас – а его рука уже вновь зажала ей рот. Рамсон толкнул ее за каменную колонну.
– Охранники, – прошептал он.
Ана врезала ему коленом в пах. Острослов согнулся надвое, но сквозь произносимые шепотом проклятия она расслышала звук шагов.
Сапоги стучали по подземному коридору – ритмичные шаги нескольких солдат. Ана смогла различить тусклый отсвет далекого факела, который становился все ярче. По коридору разносилось эхо голосов. Судя по звучащему смеху, охранники перекидывались шутками.
Ана выдохнула. Их пока не заметили. Эти солдаты просто совершали положенный обход.
Острослов выпрямился и, прячась за колонной, притянул Ану ближе. Прижавшиеся друг к другу, с одной мольбой в сердце, они могли бы быть сообщниками или даже союзниками. Но свирепый блеск его глаз напомнил ей, как это было далеко от реальности.
Когда охранники проходили мимо колонны, Ана старалась не дышать. Они были так близко, что она слышала шорох их дорогих меховых плащей, шарканье сапог по засаленному полу.
От внезапной мысли она содрогнулась. Охранник. Они оставили его лежать без сознания на полу камеры Острослова.
Рядом с ней Рамсон тоже напрягся. Казалось, он думал о том же самом. Шепотом он выругался.
Раздался испуганный крик, за которым последовал скрежет открывающейся двери. Ана зажмурила глаза. Страх расцветал ледяным цветком в ее груди. Они нашли отключившегося охранника.
– Слушай меня, – Острослов говорил тихо и быстро. – Я изучал план этой тюрьмы, я знаю ее устройство так же хорошо, как сколько в моих карманах златников. Мы оба понимаем, что без моей помощи ты отсюда не выберешься, а мне, в свою очередь, пригодится твоя сила родства. Поэтому я прошу тебя довериться мне сейчас. Как только мы покинем это проклятое место, можем продолжить вгрызаться друг другу в глотки с того момента, на котором остановились. Звучит неплохо?