Кровавая роза - страница 17

без ливреи.

Видимо, им встретился один из мелких идальго, если судить по темному плащу, штанам и бедному камзолу, потертому на рукавах. Единственным светлым пятном в его костюме был гофрированный воротник, да и тот достаточно запачкался от долгого пути.

Простой вопрос Зефирины, казалось, поставил его в тупик.

– Чего вы хотите? – спросил идальго.

У него был непонятный акцент, чудная манера говорить, спотыкаясь на каждом слове. Зефирина с трудом понимала его. Ее удивили пристальный взгляд и бледность лица. «Я разговариваю с идиотом», – решила молодая женщина. Разинутый рот всадника убедил ее в невысоком уровне его умственных способностей. Несмотря на молодость, он носил усы и реденькую, довольно запущенную бороденку.

– Куда ведет эта дорога? – повторила Зефирина, и сразу же добавила: – Вы понимаете?

– Очень хорошо, – ответил, слегка заикаясь, идальго.

Он явно норовил заглянуть вовнутрь кареты. Рыжая шевелюра Зефирины скрывала от него принцессу Маргариту, сидевшую на задней скамье.

– Укажите самую короткую дорогу в Алькасар, – продолжала Зефирина.

– Налево мост, – с трудом выговорил идальго.

Он обернулся к своему кабальерисо, и тот скороговоркой пробормотал в седую бороду:

– Направо, подъем.

Зефирине послышалось, что кто-то хихикнул. Она не вполне разобрала, что ей сказали.

– Могу я попросить вас об одолжении?

При этих словах во взоре всадника сверкнула молния, затем он снова молча наклонил голову.

– Говорите медленно, сударь, я вас не понимаю, – очаровательно улыбнулась Зефирина.

Быть может, всадник ожидал услышать иную просьбу? Он удостоил собеседницу тенью улыбки, тронувшей углы большого рта, а затем спросил:

– Вы говорите по… по-французски?

– Да, мы несчастные французы, заблудившиеся у стен Мадрида.

– Я… це… ценю… ваш яз…ык. Мы… мы… едем… в… том же… на… правлении, это не… далеко… Сле…дуйте за нами.

Если идальго был посредственным оратором, то всадником оказался превосходным и, махнув рукой в перчатке, пригласил кортеж следовать за ним. Ехавший сзади кабальерисо, казалось, был недоволен поворотом событий. Он следовал за своим господином словно тень и, проезжая, одарил Зефирину взглядом столь же дерзким, сколь злобным. Молодая женщина откинулась назад.

– Какие же мрачные эти испанцы, – усмехнулась она.

Маргарита нервно обмахивалась веером.

– Вашему высочеству плохо? – забеспокоилась Зефирина.

– Просто не терпится встретиться с дорогим братом. Вы не заметили ничего необычного в этом идальго?

Из окна кареты принцесса Маргарита Ангулемская провожала глазами черный силуэт кабальеро.

– Несколько странный… глуповатый и, конечно, заика, сударыня! – сказала Зефирина со смешком. – Но он знает дорогу.

Принцесса Маргарита рассмеялась вслед за своей спутницей. На несколько мгновений они стали всего лишь молодыми насмешницами.

– Я уже где-то видела его лицо, – продолжала Маргарита. – Но не могу вспомнить где…

Прекрасный белый лоб принцессы перерезала озабоченная морщинка.

– Ну, сударыня, мужайтесь, мы приближаемся к цели.

Зефирина указала на улицы Мадрида. Везде царило большое оживление. Двигавшемуся за идальго кортежу трудно было прокладывать дорогу. Не такому большому, как Париж, городу Мадриду не повезло – он был лишен судоходной реки. Это вынуждало передвигаться только по земле: на ослах и в повозках, запряженных мулами и быками. Длинные караваны создавали нескончаемые вереницы за городской чертой перед воротами в крепостной стене. В самом городе крики торговцев безделушками, парфюмерией и вышивками смешивались с возгласами жителей, занимавшихся своими делами, тащивших дрова, птицу или кувшины с водой.

– До свидания!

– До скорого!

– Бутылку вина!

– Осторожно!

– Завтра!

– Осторожно, вода!

Во всей этой сумятице Зефирине удалось заметить, что совсем немногие дома имеют два этажа. Даже солидные здания выглядели непритязательно. Они были построены из самана или кирпича. Лишь дома знатных вельмож имели каменные фасады.

Окна маленькие, часто их закрывал смазанный маслом пергамент, через который проникали лишь слабые лучи света. Почти на всех были стальные решетки, служившие, скорее, не для украшения здания, а для защиты от бродяг или… предприимчивых любовников.