Кровавый источник - страница 28

Тот вгляделся в картину, близоруко прищурив глаза.

— Кто-то из «Мира искусства», — предположил Данила. — Если не ошибаюсь, Бенуа.

После этого они ударили по рукам. Прозорливый Мишкольц почему-то не догадался, что его помощник Геннадий Балуев проинформировал Охлопкова на предмет любимой картины шефа.

Через неделю художественный салон открылся. О нем сразу заговорили по местному радио и телевидению, стали писать в газетах. Охлопков привлек в салон самые разнообразные творческие силы, в большинстве своем незаурядные.

Люди сначала приходили из простого любопытства, как на выставку. Потом очень быстро, словно в ожидании каких-то катаклизмов, стали все раскупать.

Данила постригся и больше не надевал джинсы и футболку. Бывший купеческий дом он арендовал на год.

Охлопков стал появляться в казино, и сам Кручинин однажды похлопал его по плечу: «Мы с тобой горы свернем, Данила-мастер!»

Он больше не рисовал ни под Дали, ни под Матисса. Им овладела другая страсть, и аппетиты с каждым днем разрастались. Ему уже тесновато было в купеческом доме, и он присмотрел себе еще одно здание, буквально в трехстах метрах от первого, и тоже памятник деревянного зодчества.

— Нет! — неожиданно заявил Мишкольц. — Этот дом тебе нельзя брать в аренду.

— Но почему? — не понимал Данила. — Я уже договорился в горисполкоме. Нет проблем.

— Проблемы у тебя появятся, даже очень скоро. — Володю бесило, что тот ничего не понимает. Он приказал себе успокоиться. Все разъяснил единственной фразой: — Дом стоит не на нашей территории.

Охлопков промолчал и больше не заикался о своем замысле.

Об открытии второго салона Володя узнал от помощника.

— Он что, спятил? — прищурил глаза шеф. Хотелось курить, но он перестал бы себя уважать. — Как пить дать, начнется заваруха! Надо позвонить Круче.

— Круча дал ему «добро», — промычал Балуев, опустив голову, и добавил: — Не ожидал я от Даньки такой прыти.

— Они оба свихнулись! — закричал Мишкольц.

Гена никогда не видел его в таком состоянии. Он соскочил с места и быстро заходил по кабинету. Потом снова сел. Достал из ящика заготовленную на всякий случай пачку «Мальборо». Открыл ее. Вытряхнул на стол все сигареты. Взял их в оба кулака и разломал пополам.

— Они еще очень пожалеют об этом, — тихо произнес Володя.

Больше он никогда не курил.

Данила Охлопков подвернулся вовремя. Круча находился в состоянии боевой готовности.

Соседнюю организацию возглавлял некий Потапов, бывший спортсмен, известный только в узких спортивных кругах.

Организация у него была не очень солидная и никогда в расчет не бралась. Потапова даже забывали приглашать на «круг», когда решались какие-то общие вопросы среди организаций. Могущественному соседу, Кручинину, он не досаждал, и Кручинин с ним особо не церемонился.

Возмутило же Кручу следующее. Почти на самой границе с его территорией открылся двухэтажный шоп. В советское время в этом здании размещались ателье и магазин тканей. Но вот уже год, как швейников оттуда выгнали, и кто-то затеял там полную реконструкцию и европейский ремонт. Круча с интересом наблюдал, что будет дальше. А дальше началась ожесточенная конкуренция. Первый этаж магазина был отдан под спиртные напитки и деликатесы, второй — под меха и золото.

Хозяин шопа завез такие сорта вин, водки, пива, коньяка и прочего, каких горожане в глаза не видывали, а только читали о них, кто в импортных журналах, а кто в переводах из мировой литературы.

Хозяин шопа не боялся диких цен. Вся продукция его магазина отличалась высоким качеством, и слухи об этом тут же распространились по городу. Шопу не потребовалось дополнительной рекламы. Возле него рядами выстраивались иномарки. Здесь теперь отоваривалась вся городская бизнес-элита.

Хозяином шопа оказался никому не известный Дмитрий Сергеевич Стародубцев. Он легко договорился с Потаповым, заплатил ему мзду, стал членом его организации, исправно отчислял полагающиеся проценты с прибыли.

Откуда взялась эта темная лошадка? Где он раньше был, этот Стародубцев? Почему обратился к Потапову, а не к нему? Такими вопросами мучился Круча, и ненависть к конкуренту росла в нем день ото дня.