Кровавый плен 2 - страница 24

– Я решила, что такие вести вы должны услышать от первоисточника, – поспешно сообщила Нилен, прогоняя из головы смущающую картину.

– Ты идешь со мной, – бессмертный схватил подчиненную за запястье, собираясь переместиться в пространстве, но девушка бережно высвободила руку.

– Как пожелаете. Но… мы поедем на машине, – мягко возразила она.

В вопросе здоровья нынешней оболочки шефа глава клана Сагири была весьма непреклонна и часто шла наперекор его воле, если требовалось. И даже страшный взгляд, прожигающий насквозь, как сейчас, не мог поколебать ее твердость.

– Ладно, – смягчаясь, недовольно изрек бессмертный спустя минуту раздумий.

Нилен было лестно, что шеф решил провести для нее экскурсию по своей нынешней обители, однако повод совсем не обрадовал. Десяток бизнесменов как ветром сдуло, когда Ноэль показался на пороге отцовского зала совещаний.

– Нила Коннел, бать. Твоя новая дочь и моя старшая сестренка, – официально представил Изар девушку, готовую разорвать мужчину перед ними в клочья. – Займись оформлением.

Переваривая услышанное, министр впал в ступор. Он конечно многое за свою жизнь повидал, но подобный приказ выбил его из колеи.

– Очень… очень рад знакомству, – мужчина сглотнул, старался не глядеть на агрессивно настроенную гостью перед собой.

Вместо приветствия Нилен повернулась к юноше.

– Разрешите убить его?

Министр вздрогнул и воззрился на сына.

– Он нам еще понадобится, – Изар перевел взгляд с оторопевшего мужчины на сердитую деву и приобнял ее за плечи, резко притянув к себе и прислонившись лицом к нежной девичьей щеке. – Мы сойдем за родственничков, бать, как считаешь?

– Да… думаю, вполне, – мужчина побледнел, стараясь выглядеть максимально спокойно.

– Мы можем найти цель и без его помощи, – подала Нила голос, все еще недовольный тем фактом, что обидчик Ноэля Коннела живой и не собирается на тот свет, но уже кроткий и взволнованный близостью правителя.

Клан Сагири и сам в состоянии отыскать скрывающегося среди людей Лэйрьена Римана. Для этого им не нужна помощь ничтожества, посмевшего омрачить существование господина. Однако, для того, чтобы понять, точно ли найденный объект является ни кем иным, как наследником клана Риман – требовалась всеобъемлющая сила лорда, который способен видеть даже сквозь выставленные заслонные иллюзии.

– Раз уж я во всем этом увяз, – Изар сверкнул глазами, – мне должно быть весело.

В редкие моменты отрывистых пробуждений, когда тягучее беспокойное забвение, которое сложно назвать сном, выпускало из цепкого омута самоистязающий ум, Кара не шевелилась. На краткий миг приоткрывала глаза – удостовериться в реальности произошедшего, и вновь закрывала их в надежде, что в следующий раз не проснется. Боль вытеснила все, оставив лишь горечь безысходности. Проще находиться в беспамятстве, прячась от разрушающих эмоций в пучинах кошмаров. Жалость к себе претила, но девушка не могла сопротивляться этой слабости.

Она хотела исчезнуть. Прекратить дышать. Чувствовать. Ведь так просто это устроить. Так легко прийти к такому исходу. Осознание, что она существует, невыносимо тяготило. То, каким являлось ее прошлое и настоящее все это время, то, кем она себя считала – сплошная ложь. Фикция.

Я – убийца.

За свершенное преступление ее жизнь пустили по фальшивому сценарию. Но даже этого, по мнению Кары, было много. Она не заслужила столь щедрого дара от своего похитителя. Как и смерти от собственной руки, как бы ей ни хотелось это сделать. Жаль, что Ноэль помешал Молли осуществить задуманное. Жаль, что директор не расправился с ней, пока располагал такой возможностью. Теперь Кара вынуждена смиряться с мыслью, что они не могут успокоить свои раны местью. Нет. Она не имеет права на самосуд. Слишком легко прервать собственную жизнь, когда ты виновен в страшном деянии.

Кара будто срослась с мягкими шелковистыми простынями и вязким полумраком, что создавали тяжелые складки темных узорчатых штор, не меняя позу и не двигаясь. Сколько она уже так лежала – не могла с точностью определить. Да ее это, в общем-то, и не волновало. Возможно, жажда иссушит тело раньше, чем его разрушит безразличие к собственной судьбе.